закатил глаза его израильский коллега. – Причин столько, что нам, пожалуй… – он внимательно оглядел сервированный столик. Закуски на скатерти почти не убавилось, а вот спиртосодержащей субстанции…
– Я, это… – сказал русский, приподнимаясь. – Сейчас пошлю кого-нибудь из своих орлов. Пусть…
– Погоди, Алексей Глебович, – израильский танкист вскинул кверху указательный палец. – Сейчас. – Он тоже встал и направился к солидному «дипломату», оставленному на стульчике поблизости. – Ай момент!
«Чего у него там? Тактические карты? – с некоей неприязнью подумал русский. – Нашел время, тоже!»
Однако все оказалось куда веселее. Израильтянин повернулся и продемонстрировал коллеге тяжелую, как бронебойный снаряд, бутылку «Текилы».
– Ну, заряжай! – скомандовал русский, сразу же светлея душой.
– Нет, вначале договоримся, – остановил процесс израильский генерал. – Давай все же перейдем на «ты»? А? – Бутылку он и вправду держал, как заряжающий перед подачей в казенник – горизонтально.
– О! За это надо, Давид! – обрадовался Жиров. – За это завсегда!
В отличие от боевого снаряда, у которого после скручивания ударника все взрывчатые свойства аннулировались, с бутылкой все происходило совершенно наоборот. Когда колпачок откручивался, она поступала в дело.
– Послушай, Давид, – сказал через некоторое время русский, – а какая фамилия была у твоих предков, когда они жили тут? Ну, не совсем тут, в Новосибирске, но ведь в Сибири, да?
– Они из Омска были, – пояснил израильский генерал. – А фамилия – Иващенко.
– О! Так это вообще хохляцкая, – даже удивился Жиров.
– Все в этом мире так перемешано, – пожал золочеными плечами Иващ. – Да, так ты, Алёша, спросил: «Зачем вам это надо?» Сейчас объясню.
– Знаешь, Давид, – сказал русский, уже с некой опаской поглядывая на быстро пустеющую литровую бутыль. – Может, начнем закусывать? А то, что ж икорке пропадать? С этими экологическими катастрофами лососей этих вообще, считай, не осталось. Наши потомки уже, может, и не попробуют.
– Да, закусить надо, – кивнул израильтянин, как бы принимая перемирие. – Завтра ведь дел видимо-невидимо.
– Во-во, – подтвердил русский. Сам он сейчас размышлял следующим образом: «Что ж я сразу не сообразил, что его хрен перепьешь? На русском же чешет, что тот кавказец. Акцент едва уловишь. Если уж на русском так говорит, то надо было бы сообразить, что и пить может по-нашему».
Тем не менее после небольшой рекламной паузы, в которой уничтожилось сколько-то тысяч икринок лосося, кеты и чего-то там еще, редкостного во второй половине двадцать первого века, соревнование по вместительности нутра на предмет алкоголя не прекратилось. Но одновременно подтверждалось известное правило: «Пьяные мужчины говорят о работе». Поскольку работа была еще и основным хобби двух невысоких полноватых мужчин, то правило подтверждалось в еще большей мере.
– Зачем нам это надо? – повторил