узел на своей занавеске от москитов, чтобы не забыть при первой же встрече посоветоваться об этом с Патси. Она была единственным ребенком, с которым ему приходилось разговаривать, и почти единственным, которого он видел. Маленькая память и очень большой, растрепанный узел сослужили свою службу.
– Патси, дай мне свою голубую ленту, – сказал его величество король.
– Ты порвешь ее, – сказала Патси с негодованием, вспоминая некоторые из его жестокостей по отношению к ее куклам.
– Нет, я не буду рвать. Я только поношу ее.
– Фу! – сказала Патси. – Мальчики не носят лент, это только для девочек.
– Я не знаю. – Лицо его величества короля омрачилось печалью.
– Кому это нужно ленту? Что, вы хотите играть в лошадки, ребятки? – спросила жена комиссионера, выходя на веранду.
– Тоби просит мой кушак, – объяснила Патси.
– Я не знаю, – проговорил его величество король поспешно, чувствуя, что одним из этих ужасных «больших» его маленький секрет может быть позорно вырван у него и даже – худшее осквернение – высмеян.
– Хочешь, я дам тебе шутовской колпак? – спросила жена комиссионера. – Иди к нам, Тоби, я покажу тебе.
Шутовской колпак был великолепный – остроконечный, с тремя бубенчиками наверху. Его величество король примерил его на свою царственную голову. У жены комиссионера было лицо, внушавшее невольное доверие детям, и все ее манеры были проникнуты нежностью.
– Это так же хорошо? – сомневался его величество.
– Так же, как что, крошка?
– Как лента?
– Ну, конечно! Пойди и посмотри сам в зеркало.
В голосе звучала полная искренность, идущая навстречу детской потребности наряжаться. Но юные дикари всегда очень чутко воспринимают насмешку. Его величество король подошел к большому зеркалу и увидел в нем свою голову, увенчанную ужасным дурацким колпаком, который его отец разорвал бы в клочки, найдя у себя в кабинете. Он сорвал его с головы и залился слезами.
– Тоби, – серьезно сказала жена комиссионера, – ты не должен давать волю своему характеру. Это нехорошо, и мне очень неприятно видеть тебя в таком состоянии.
Но его величество король рыдал так безутешно, что сердце матери Патси было растрогано. Она посадила ребенка к себе на колени. Очевидно, что дело тут было не в одном капризе.
– Что с тобой, Тоби? Скажи мне. Тебе нездоровится?
Слова и рыдания перемешивались между собой и переходили в всхлипывания, вздохи и неясный лепет. Затем наступил перерыв, и его величество король, после нескольких непонятных звуков, произнес так же маловразумительные слова: «Ступай… вон… грязный… маленький постреленок!»
– Тоби! Что это значит?
– Он так скажет. Я знаю это! Он сказал это, когда увидел маленькое пятнышко на моем переднике. И он опять это скажет и будет еще смеяться, если я приду к нему в этом колпаке.
– Кто скажет это?
– М…