собственного сердца. Его сердце состоит из сердец народа.
В отличие от Древней Индии, главными особенностями древнекитайской культуры являются обращенность к проблемам мира, в котором живет человек, и преимущественная нацеленность на исследование взаимоотношений людей в обществе – в семье и государстве. Для всей китайской культуры именно это было основным, и слова Лао-цзы, взятые в качестве эпиграфа, свидетельствуют об этом. Столь же определенно подходил к этому и Конфуций, сопоставляя собственный личный успех человека с делами в государстве.
Есть в Поднебесной путь – будь на виду,
А нет пути – скрывайся.
Стыдись быть бедным и убогим,
Когда в стране есть путь;
Стыдись быть знатным и богатым,
Когда в ней нет пути[26].
Итак, если вам завтра предложат стать богатым в нищей стране, лишившейся мощи и достоинства, то вспомните афоризм Конфуция, прежде чем согласиться. Это не значит, впрочем, что можно оправдывать собственное зло влиянием окружающей среды. Человек сам отвечает за свои поступки. «Осуществление человеколюбия зависит от самого человека, разве оно зависит от других людей?» – риторически спрашивал Конфуций.
У древних китайцев не было пантеона богов, а их мифология ограничивается представлением о Небе как создателе всего существующего на земле. Небо в китайской древности понималось как созидательное существо, управляющее миром, волю которого нарушать нельзя. Китайская метафизика ограничивается рассуждениями в древнейшей «Книге перемен» о двух противоположных началах, взаимодействие которых обусловливает специфику вещей, постоянную смену явлений природы и т. д. Эти начала: ян и инь – соответственно мужское и женское, твердое и мягкое, светлое и темное, успешное и неудачное. Отталкиваясь от подобной диалектики, Лао-цзы и говорил впоследствии, что «когда [все] узнают, что добро является добром, возникает и зло»[27]. Добро и зло – это как бы две стороны одной медали.
Три виднейших мыслителя Древнего Китая – покрытый ореолом таинственности Лао-цзы, всеми почитаемый Конфуций и мало кому ныне известный Мо-цзы, который, однако, за четыре с лишним века до Рождества Христова четко сформулировал ту же концепцию любви, что и Иисус Христос.
Лао-цзы. Лао-цзы – прозвище и означает «старый учитель». Сведений о его жизни очень мало, но известно, что он был хранителем императорского архива Чжоуского двора – величайшего книгохранилища Древнего Китая. Нам нелегко понять жившего ранее двух других великих китайских философов Лао-цзы (VI–V вв. до н. э.) не только потому, что основное его понятие дао очень неоднозначно – это и «главное над множеством вещей», и «матерь земли и неба», и «первооснова мира», и «корень», и «путь», – но и потому, что в постижении этого понятия мы не имеем возможности, как и в древнеиндийской и других культурах, опереться на какие‑либо мифологические образы, которые облегчили бы приобщение к дао. Оно столь же неопределенно у Лао-цзы, как и понятие Неба во всей китайской культуре.
Знакомство