дверь не открывалась. Я пнул дверь ногой. На плечи мне легли сильные жесткие руки, и кабинет заполнил грохочущий голос начхоза:
– Так мы не договаривались!
Меня, парня весом в восемьдесят килограммов, подняли, словно котенка, за шкирку и ремень, раскачали и бросили. Я успел заметить, как стремительно приблизились внутренности шкафа. Вместо папок с бумагами там змеились какие-то корни – и я врубился в них головой.
Корни оказались не плотнее дыма. Я пролетел сквозь них и очутился в бурой мохнатой кишке метров двух диаметром. Кишка вела вертикально вниз, то утолщаясь, то вновь сжимаясь. Бесконечно долго я падал внутри ее, кувыркаясь, будто варежка в аэродинамической трубе, и оглушительно вопя от непереносимого ужаса. Потом свежесть ощущений поутихла, и я неожиданно для себя заснул. Впрочем, почему неожиданно? Солдат спит в любое время и в любом месте. Как говорится, сидя, стоя и с колена. Ведь чем крепче сон, тем ближе дембель.
Очнулся я на мягкой подстилке из мха. Башка после кошмарного перелета чесалась просто дико. Кое-как протер глаза и жадно осмотрелся. Находился я в просторной пещере. Мягкий мох выстилал не только пол, но и стены, и потолок. Сквозь мох кое-где прорастали бока могучих корневищ. С высоких сводов на веревочках вроде лиан свисали плетеные шары, внутри которых копошились светящиеся букашки. Освещали эти шары похуже люстр с электрическими лампочками, но получше свечек или керосиновых ламп.
В одной из стен виднелся полукруглый лаз.
Как ни странно, общее самочувствие у меня было вполне удовлетворительным. Никакой паники, никакого страха перед будущим. Как будто колдун Ярыгин не черт знает куда меня зашвырнул, а отправил в родную казарму. Только почему-то опустевшую и обросшую мхом.
Сидеть в пещере до бесконечности смысла не было. Я уж совсем собрался покинуть это место, как вдруг одно из корневищ высунулось наружу и свилось кольцом. Под кольцом задрожал воздух. Удивляясь собственной храбрости, я решил подождать, чем это кончится.
Сначала из марева сформировалось что-то вроде полупрозрачного двухметрового слизня. Потом у «слизня» появились конечности, голова, наконец, он отвердел и превратился в коренастого негра с выдающейся нижней челюстью и мускулатурой, как у не самого положительного героя комиксов. Негр был не чисто черным, а с какими-то желто-зелеными подпалинами и, кроме того, абсолютно голым. Через плечо у него висел туго набитый американский армейский мешок. От негра воняло потом.
Я поморщился и отступил на пару шагов в сторону. Негр потянулся, рыкнул, будто зверь какой, распечатал мешок и начал одеваться. На меня смотрел исподлобья, но в целом дружелюбно.
Подождав, пока он оденется, я протянул руку для пожатия.
– Привет, рядовой! – сказал я на английском.
Как-никак отучился два с половиной курса в педагогическом институте, на инязе. И в армию попал только потому, что из-за обилия на факультете девчонок совсем забросил учебу и завалил сессию. Военкомат, видимо, только этого и ждал.
– Я