я знала, что мне известно это имя. Знала лицо этой девочки, знала про бабочек, узнавала что-то во всем этом. Мне просто нужно было вспомнить, впустить это в себя. Оно стояло снаружи, танцуя и крича, чтобы его впустили, а я это не видела, не могла открыть дверь…
– Детка? Это ты? – позвала мама из кухни, и я подпрыгнула, чувствуя себя виноватой.
– Да, мам! – крякнула я в ответ, пытаясь звучать весело, и, слава богу, мой голос подчинился. – Привет. Ты как?
– Хорошо. Как раз заканчиваю.
– Не спеши, – прокричала я, облокачиваясь на стену. – Я… я только переоденусь.
– Ок, – сказала она, и наступила тишина.
И я знала, что я не могу просто спуститься в кухню и сказать своей матери, что я обнаружила еще одну фотографию, что та женщина реальна, что она меня знает. И то, что это надо было держать в секрете, пугало меня больше, чем я могу выразить. У нас было негласное соглашение притворяться, что мы пережили все это целыми и невредимыми, она и я, но мы обе знали, что это не так.
Я закрыла глаза, и тогда я это увидела – картину, которую искала. Набросок, какой-то рисунок: я бежала к нему, но он всегда, всегда ускользал. Ты не там ищешь – обычно говорила мне миссис Полл, когда я злилась, если не могла вспомнить какую-то вещь или имя. Поищи в другом месте.
На стеклянной панели над входной дверью миссис Полл помогала мне развешивать рисунки, которые я сама нарисовала для папы. Я рисовала его, маму и себя. Мы смотрели вперед, прямо в небо, чтобы оттуда он мог нас разглядеть. Я хотела, чтобы он видел, какой теперь у нас дом, на случай, если захочет прийти в гости, посмотреть, все ли у нас в порядке. Мама снимала их. Она сказала, что нытики Лоусоны жаловались.
И вот мне снова восемь, и я знаю, что миссис Полл здесь, всего через несколько метров, и я вижу ее. На картинке в моей голове – я у неё в квартире. Я вижу книгу, которую мы обычно читали с ней вдвоем, и я знаю, что могу подняться наверх, и там будет она, и все будет хорошо.
И я начала подниматься по лестнице и прошептала старую, давно знакомую фразу, которую я обычно выкрикивала каждый вечер.
– Миссис Полл? Вы там? Можно мне подняться?
Этот голос: теплый, чуть хриплый от возраста. «Ну и кто это там так шумит? Стадо слонов поднимается по лестнице?»
До ее квартиры всего один пролет, и я дома.
– Это не слоны, миссис Полл. Это я, Нина.
И снова ее голос, зовущий меня назад. «Ну конечно, это ты. Как чудесно. Я весь день ждала, когда ты придешь и составишь мне компанию. Закрой дверь, малышка».
«Нина и бабочки». Я подпрыгнула, когда добралась до площадки первого этажа. Забавная история. Список бабочек. Девочка по имени Тедди.
Я дошла до самого верха на второй этаж, где страх и хаос умолкли и воцарился порядок и теплота. И я увидела книгу. Квадратная жесткая обложка, побитые уголки… Мэтти. Две фигурки, бегущие по полю в погоне за бабочками. В детстве я читала ее сто раз. Она ушла – ее яркая, светлая кухня ушла, – но книга все еще была тут, я знала это, и это