как моя мать заживо разлагалась на больничной койке, а потом умерла, прежде чем научила меня выбирать бюстгальтер, в котором обширные груди не напоминали бы ракеты, – и уж тем более прежде, чем увидела, как я иду по проходу в церкви с мужчиной, который разобьет мне сердце одной сокрушительной фразой. Этого напоминания было достаточно.
Потом я вернулась на кухню, съела несколько кексов, тут же вспомнила о тиканье вселенских часов, которые я теперь наблюдала, и сообразила, что хотя у меня нет конкретных планов, не говоря уже о работе, которая заняла бы мой день, нужно переделать множество дел. Я уселась за компьютер и приступила.
5
Даже теперь, когда Тома не было в квартире, я чувствовала, что нас еще многое связывает. Распутать некоторые наши финансовые связи – вот что будет следующим шагом к моей независимости, пусть эта независимость недолго проживет, в самом буквальном смысле слова.
Перевод большей части наших накоплений с общих счетов на новый, открытый онлайн на собственное имя, казался делом сомнительной законности, но я решила, что имею на это моральное право: ведь все эти годы вклады делала именно я. Переведя средства, я вошла в свои пенсионный и страховой аккаунты и сделала новыми наследниками Макса и Тоби. Как это ни было соблазнительно, я не стала отменять выплаты образовательного кредита Тома, которые списывались непосредственно с нашего текущего счета. В конце концов, ему все равно придется платить самому, когда у меня кончатся деньги, когда я умру, или когда мы разведемся, неважно, что случится раньше.
Потом настал черед скользкого вопроса с квартирой, записанной на нас обоих. Я не знала, как уговорю Тома продать ее, но уж как-нибудь удастся его убедить. Квартира восемь лет была нашим пристанищем и, как закопченная стена в доме курильщика, насквозь пропахла Томом и Либби – больше не существующей парой. Раз уж я не могу спалить ее дотла, остается ее продать. Я быстро обменялась электронными сообщениями с приятелем, который был акулой чикагского рынка недвижимости, и все стало ясно: продать будет легко.
Я шла верным путем.
Плохо только то, что, порвав финансовые связи с Томом, я выпустила часть пара, и на место злости пришло чувство потери, которое до этого где-то затаилось. Закрыв крышку компьютера, я, сгорбившись, заревела так, что меня чуть не вырвало. Восемнадцать лет – это же почти половина моей жизни, а благодаря заключению доктора Сандерса я прекрасно знала, что у меня нет шансов провести без Тома больше времени, чем я провела с Томом. Теперь все это – моя эпическая влюбленность в старших классах, наши отношения на расстоянии, пока мы учились в колледжах, свадьба, переезд в Чикаго, наши годовщины, многочисленные праздники, проведенные в кругу невыносимой семейки Тома, и да, конечно же, секс – казалось каким-то невероятным фарсом, особенно в свете новой даты моей кончины. Как будто я только что увидела, как бесценное ювелирное украшение смыла океанская волна. Я не могла ничего изменить, но мне отчаянно хотелось, чтобы можно было прокрутить свою жизнь