Дмитрий Скирюк

Кукушка


Скачать книгу

вместо ответа. – Это хорошо. Мне… трудно его держать, но теперь я знаю… Ах… Никак не вырваться, никак…

      Тут он внезапно замер и умолк, уставивишись куда-то за спину обоим. Золтан проследил за его взглядом, но увидел только монастырский двор и виноградник, весь облитый красным заревом заката. Листья на лозинах только-только распустились. Пейзаж являл собой картину мирную и самую обыденную.

      Не обращая внимания на вцепившихся в него людей, толстяк подался вперёд и сделал несколько шагов. Движенья навевали жуть, хотелось закричать, такие они были: одержимый двигался рывками, конвульсивно, с остановками и иноходью, вынося вперёд одновременно ногу и плечо. Остановился.

      – Так вот… какие они… – проговорил он тихо и едва ли не с благоговением. – Да… Ради этого стоило… умереть…

      – Кто «они»? – тупо спросил Золтан, тряхнул его за рукав, так как ответа не последовало, и ещё раз повторил: – Кто «они»?

      – Цвета, – последовал ответ. Хагг вздрогнул. Обоим показалось – голос Смитте снова сел. А через миг лицо его задёргалось, он снова начал биться так, что Золтану и Шварцу пришлось повиснуть у толстяка на руках, потом внезапно замер.

      – Я… ещё вернусь, – сказал он непослушными губами. И тотчас, словно лопнули невидимые нити, огонёк в его глазах потух, пухлое тело обмякло, лицо обрело прежнее овечье выражение. Перед ними вновь стоял, пуская слюни, полоумный Смитте – оболочка человека с мелкими, купированными мыслями, доставшимися ей в наследство от былого вора и налётчика. И только.

      – Улитка-улитка, – тихо и просительно позвал он, глядя Золтану в глаза, – высунь рога…

      И положил в рот палец.

      – Господи Иисусе… – выдохнул Бертольд и дикими глазами посмотрел на Золтана.

      Душила жуть. В глазах у Хагга потемнело, небо пошло колесом; он выпустил замурзанный рукав, рванул завязки ворота и медленно осел на каменные ступени.

      К счастью, этого никто не видел, кроме Шварца.

      А он был не в счёт.

* * *

      – Эй, на пристани! Хёг тебя задери… Ты что, спишь, что ли? Эй! Принимай конец!

      Старик Корнелис приоткрыл один глаз, приоткрыл второй и в следующий миг едва не сверзился с мостков: к причалу подходил корабль.

      У трактира при плотине этаких ладей не видели уже лет десять. Было непонятно, как он пробрался в глубь страны по мелководью, где ходили только баржи-плоскодонки; развалистый, широкий, непохожий на обычные суда, он еле втискивался в узкое пространство старого канала, гнал волну, но шёл красиво, ходко, как лосось на нерест. Нос и корма, устроенные одинаково, позволяли в случае необходимости не разворачиваться в узком русле, а спокойно двигаться обратным ходом. Парус был спущен, мачта убрана, работали только вёсла. Над бортами мерно колыхались головы гребцов, а на носу, одной ногою опираясь на планширь, стоял детина в волосатой куртке, голубом плаще и ухмылялся во весь рот. У него были густые рыжеватые брови, толстая шея и крепкие плечи. Рост он имел исполинский. Длинные, светлые, ничем не покрытые волосы плескались на ветру, борода