что сможет без труда обходиться без них.
Исключением была его главная привилегия – неизменно выходить невредимым из опасной близости, один на один, с равнодушным миром гор. Эта привилегия незаметно перестала быть его единственным источником пополнения жизненной энергии, а все больше ощущалась как незаслуженная роскошь, которую он страшился потерять. Предчувствия неизбежности потери набирали силу, он подсознательно и сознательно готовился к еще одному испытанию судьбы. В мечтах ему удавалось продолжать свою насыщенную жизнь уже в новом качестве, зарабатывая ее тяжелым трудом. Он никогда не заблуждался относительно истинной цены своим восходительским достижениям, но только с недавних пор стал ощущать нарастающую неудовлетворенность. Сердце желало большего, невольно ускоряя этим перемену.
Ничто, разумеется, не могло сравниться с проявлением слабости на виду у всех. Поэтому он предпринял это восхождение только после того, как район покинула последняя экспедиция и он остался один во всем ущелье.
Пролетающие неспешно облака по-прежнему находили его в том же месте, в пятидесяти метрах выше ночевки. Он встал на кошки, немного приподнялся так, чтобы ледобур оказался на уровне пояса, воткнул повыше ледоруб и молоток, нагрузил их своим весом и начал выкручивать ледобур, настороженно прислушиваясь к себе. Ледобур медленно вышел изо льда и занял свое место на обвязке. Он снова взялся за ледоруб и ледовый молоток, сделал первый осторожный шаг, затем второй – и с облегчением пришел в движение. Одинокий, он стал пробивать свой путь среди хаоса льда и скал. Манера передвижения потеряла привычную легкость и быстроту, но его это мало беспокоило. Сосредоточенный на каждом своем движении, тревожась одновременно о прочности льда под острыми клювами молотка и ледоруба и о правильной позиции передних зубьев кошек, он совершенно утратил чувства времени и расстояния и, остановившись перед первым скальным участком, который нельзя было обойти по льду, затруднялся оценить пройденный путь и затраченное на него время. Ночевка скрылась позади, следующим надежным ориентиром могла служить только знаменитая горловина в нижней части купола.
Горловину нужно проходить в первой половине дня, он уже опаздывал это сделать. Большую часть северной стороны купола вершины прорезает сверху вниз перевернутый гигантский конусообразный желоб, оканчивающийся десятиметровым сужением. После двенадцати часов, в ясный день, нагретые прямыми лучами солнца, камни макушки начинают вытаивать изо льда и соскальзывать вниз. Ускоряемые земным притяжением, эти камни собираются в узкой части природного мусоросборника, на выходе из него отрываются в воздух, пролетают в свободном падении и бомбардируют ледовые склоны у основания стены. Место известно как Горловина Шести – в память о шестерке альпинистов, сорванных в нем камнепадом. Их могилы встречают поднимающихся по тропе в ледовый цирк вершины. Репутация участка не останавливает восходителей, неизменно