Рафаил Зотов

Два брата, или Москва в 1812 году


Скачать книгу

что молодой Сельмин уехал, а вслед за ним и гурьба гостей.

      Тихо вошел в комнату старый Егор.

      – А что, батюшка, еще не прикажете укладываться? – спросил он, робко поглядывая на барина.

      – Нет! Мы здесь останемся сегодня.

      – Вот что-с. Ну, как прикажете. Меня люди звали сейчас завтракать, так я не смел идти…

      – Ступай, только не по-вчерашнему.

      – Как можно-с. Сегодня и им ни капли не дадут. Не на свои же они будут угощать. Да ведь я и не охоч до вина. Если б не к горлу пристали вчера, так, по мне, пропадай оно.

      Он поклонился и вышел. Вскоре после него вошел старик Сельмин.

      – Ну, теперь милости просим! – вскричал он. – Будьте как дома. Все разъехались, да и бог с ними. Навернулись, правда, слезы на глазах, как прощался с Шаничкой, ну, да как быть, на то и дворянин, чтоб служить. Не с отцом же сидеть за печкою. Пойдемте ко мне… Фу-ты пропасть! Мне ничего не надобно знать; да имя-то и отчество можно сказать. Неловко без них.

      – И меня и отца моего звали Григорьем…

      – А! Григорий Григорьевич! Очень рад. Пойдемте же. Погода славная. Я вам покажу весь мой дом, не для хвастовства – вы, может, видали и лучше, а так, чтоб узнали мое житье-бытье.

      Молча последовал за ним Григорий Григорьевич (будем покуда хоть так называть его). Проходя залу, увидел он развалины завтрака, только что истребленного. Сельмин привел его в свой кабинет, где приготовлен был чай, и только что усадил своего гостя и начал ему что-то рассказывать, как вдруг тот, глядя на стену, закрыл глаза рукою и залился слезами.

      – Что с вами, Григорий Григорьевич? – спросил Сельмин с некоторым беспокойством.

      Тот показал ему рукою на висевший на стене портрет. Это было изображение Екатерины.

      – Боже мой! – вскричал он с чувством живейшей горести. – И ее я не увижу более!

      – А вы, верно, испытали тоже ее милосердие… может быть, даже служили при ее особе…

      – О! об этой потере я не помышлял тогда! Глупец! я потерял гораздо более, нежели думал! Я смел забыть, что жизнь моя принадлежит ей и отечеству… Но все равно!.. Воротить нельзя… Предадимся своей судьбе.

      Несколько минут продолжалось молчание. Сельмин не знал, что думать о своем таинственном госте, но, видя его в слезах пред изображением Екатерины, он еще более почувствовал к нему уважения и сострадания.

      – Я обещал и не буду вас расспрашивать, – сказал он ему наконец, – но истинно соболезную о ваших несчастиях, которые вы, по-видимому, испытали, и удивляюсь только, что в случае какой-нибудь несправедливости вы не обратились к нашей милосердной матушке царице.

      Путешественник склонил голову и погрузился в глубокое размышление.

      – Да! вы правы! – сказал он после некоторого молчания. – Она одна могла бы спасти меня… но я и об этом забыл. Теперь кончено. Слово неизменно. Я отказался добровольно от имени, родины, от всего земного. Мне не на кого жаловаться. Мой жребий решен. Где-нибудь в темном уголку земли окончу дни свои, помогая ближнему по мере сил