Василий Авенариус

Школа жизни великого юмориста


Скачать книгу

столица! И фонарей-то не имеется! – воскликнул Данилевский. – Ничем, ей-Богу, не лучше любого уездного городишки.

      Гоголь отозвался сердитым «гм!». Зато ямщик, слышавший такое легкомысленное замечание молодого провинциала, счел нужным вступиться за честь столицы.

      – Ты, барин, Питера нашего, не видавши, не хай! Это – пригород; за Фонтанкой только пойдет самый город.

      И точно, по ту сторону Фонтанки потянулись почти сплошные ряды каменных домов, двух-, трех– и даже четырех этажных, а перед домами довольно редкая цепь тусклых масляных фонарей.

      – Вот тебе и фонари, – сказал ямщик.

      – Так и сверкают! – пробрюзжал из-под своего плаща Гоголь. – Сами себя освещают.

      – А вот и базар наш – Сенная, – продолжал поучать ямщик, когда они добрались до Сенной площади, запруженной, по случаю рождественских праздников, кроме постоянных ларей и открытых навесов еще сотнями крестьянских саней со свиными тушами и грудами всякой живности. – Есть, небось, на что посмотреть! А вам-то от Кокушкина моста уж как способно: хоть каждый день ходи. Вам чей дом-то?

      – Трута.

      – Эй, ты, кавалер! Где тут дом Трутова? Топтавшийся с ноги на ногу от мороза у своей будки будочник ткнул алебардой вниз по Садовой.

      – Вон на углу-то, как свернуть к мосту, видишь домино? Он самый и будет.

      Когда кибитка остановилась перед большим четырехэтажным домом, Яким соскочил с облучка и разыскал под воротами дворника, а тот, получив от Данилевского пятак, услужливо проводил молодых господ вверх по лестнице в четвертый этаж. На одной лишь первой площадке коптела печальная лампа; за ближайшим поворотом начался полумрак, который чем выше, тем более все сгущался. Ступени вдобавок обледенели, и Гоголь, поскользнувшись, едва удержался за плечо товарища.

      – Подлинно столичные палаты! – сказал он. – Что, дворник, скоро ли доползем?

      – Доползли-с.

      На стук в дверь изнутри послышался хриплый собачий лай, потом шаги и женский голос:

      – Кто там?

      – Это я, Амалия Карловна, дворник с приезжими господами: комнаты у вас снять хотят.

      Железный крюк щелкнул, и дверь растворилась. Перед приезжими предстала со свечею в руках барыня средних лет в чепце, в которой и без ее иностранного акцента, по чертам лица и опрятному наряду не трудно было признать немку.

      – Войдите, пожалуйста! – пригласила Амалия Карловна, отступая назад в прихожую. – А ты поди, поди! – махнула она рукой дворнику, как бы опасаясь его вмешательства в предстоящие переговоры с новыми жильцами.

      Гоголь был, видно, уже порядком простужен, потому что от внезапно брызнувшего ему в глаза света разразился таким звонким чихом, что хозяйка ахнула: «Ach, Herr Jesus!» – и отшатнулась, а вертевшаяся у ног ее мохнатая собачонка, поджав хвост, с визгом отретировалась за свою госпожу.

      Данилевский, повесивший между тем на вешалку свою тяжелую енотовую шубу, стал объяснять барыне, что на последней станции в Пулкове они прочли ее объявление о сдаваемых комнатах.

      – О,