пока мы втроем искупаемся. Я посмотрю немного погодя, как продвигается работа.
Итак, мы с легатом и Вайрдом вернулись обратно в первую из купален – unctuarium[76], где прислуживающие нам рабы натерли нас оливковым маслом (причем раб Вайрда и мой презрительно морщили носы, не одобряя наш чрезвычайно неряшливый вид). После этого мы отправились в предназначенный для спортивных упражнений двор. Рабы приготовили каждому из нас что-то вроде лопаточки: снабженную ручкой округлую деревянную рамку, которую крест-накрест пересекали струны из кишок. Этими лопатками мы принялись отбивать круглый мячик из войлока, перекидывая его друг другу, пока пот на наших телах не смешался с оливковым маслом.
После этого мы отправились в sudatorium[77] – комнату, наполненную паром, который был гуще, чем любой туман в Храу-Албос. Там мы сидели на мраморных скамьях, пока масло с потом не начали стекать с нас. Затем мы улеглись на деревянных столах в комнате под названием laconicum[78], и рабы принялись соскребать с нас липкую вязкую грязь, используя набор изогнутых, похожих на ложки, различных по размеру инструментов, которые назывались strigiles[79]. Только когда раб поднес strigiles к моим половым органам, я оттолкнул его руку, показывая, что сам очищу их. Ни Калидий, ни Вайрд не обратили на это внимания, а раб просто пожал плечами, очевидно приняв меня за типичного излишне щепетильного деревенщину.
После этого мы погрузились в бассейн с очень горячей водой – calidarium[80], где плавали, ныряли и плескались, сколько смогли выдержать. После того как мы вышли оттуда, рабы вымыли нам волосы, а Вайрду и бороду душистым мылом. Затем мы отправились в tepidarium[81] и плескались в бассейнах с постепенно понижающейся температурой воды, пока не смогли без особого потрясения погрузиться в бассейн с ледяной водой, frigidarium[82]. Когда мы вышли из него, я окоченел от холода, но рабы быстро растерли нас толстыми полотенцами, и вскоре я почувствовал чудесное покалывание и живость во всем теле – и еще страшный голод. Под конец рабы напудрили нас нежно пахнущим тальком, и мы вернулись в apodyterium, чтобы снова одеться.
Мы были в купальне не слишком долго – пропустив плавание после купания и праздное времяпрепровождение, – но каким-то образом рабы в термах ухитрились за это время отстирать, отгладить и высушить нашу одежду. Даже моя овчина и массивная медвежья шкура Вайрда были вычищены от налипшей грязи и крови, опавших листьев и веток. Моя овчина снова стала белой и пушистой, а медвежья шкура Вайрда – блестящей и мягкой. Мало того, его тусклые и седые волосы и борода напоминали облетевший одуванчик; он выглядел с ног до головы колючим, что вполне соответствовало его вспыльчивому характеру.
Signifer Пациус ожидал нас снаружи apodyterium, вместе с рабом, сопровождавшим харизматика Бекгу. Маленький евнух был все еще голым, но больше не выглядел испуганным. Теперь он держал зеркало и улыбался своему новому отражению, потому что его темно-каштановые волосы стали бледно-золотистыми, почти такого же оттенка,