торжественное выставление напоказ материальной и двуногой добычи, челяди, в ходе триумфальных шествий победоносных римских полководцев – императоров и в то же время триумфаторов – по улицам «вечного города» Рима, «столицы Вселенной».
Поэтому писатели-германофилы вроде Тацита и Иордана не находили ничего особенного в жестокостях, творимых готами «со товарищи» во время грабительских набегов и походов на римские земли. По крайней мере, ничего, что побудило бы их к пересмотру своих взглядов на германцев вообще и отдельные германские племена – в частности. А жертвам «варварских» набегов было, конечно, все равно, кто именно их разоряет, режет и порабощает – скифы, бастарны, сарматы или готы. Римские монеты, найденные в районе между Богшаном и Рафной, на территории бывшей имперской провинции Дакии, были кладом, скрытым своими владельцами в земле от напавших на Дакию грабительских шаек смешанного состава, в которые входили готы и карпы (последние, по мнению Моммзена, идентичны ираноязычным роксоланам). Эти монеты пролежали в земле более полутора тысяч лет, прежде чем были откопаны. Значит, их владельцам удалось-таки осуществить свое намерение – готы и карпы клад так и не нашли. Другой вопрос, пережили ли владельцы зарытых в землю римских монет «варварский» набег (а возможно – и допрос «с пристрастием»)? Или же смогли найти спасение в бегстве? Во всяком случае, вернуться, чтобы откопать зарытый клад им, как это ни печально, так и не довелось.
Кассиодору и Иордану не удалось связно изложить ход готских грабительских набегов. Но они, по крайней мере, перечислили ряд наиболее известных городов, разгромленных и опустошенных готами. И тем самым дали нам представление о территориальных масштабах готских «походов за зипунами» (используя выражение вероятных потомков готов – казаков атамана Степана Разина). Пришедшихся на период с 196 г. (года временного прекращения регулярной торговли по «Янтарному пути») по 371 г. (год начала гуннского вторжения). И достигщих своего апогея в годы правления римского императора Публия Лициния Эгнация Галлиена (253–268). Когда ослабленную неудачной войной с персами, взявшими в плен императора Публия Аврелия Лициния Валерия Валериана (вот какой «чудовищной длиннОты» достигали имена особо знатных римлян!) «мировую» Римскую державу сотрясали военные мятежи боровшихся за императорский венец и багряницу тридцати двух (!) эфемерных узурпаторов (так называемых «тридцати тиранов»), ослепленных призрачным блеском императорского пурпура. А слабовольный император Галлиен, похоже, равнодушный к участи своего томящегося в плену у персов августейшего отца Валериана, реагировал на весть об утрате Римской державой богатой провинции Сирии легкомысленным замечанием: «Ну что ж, обойдемся без сирийских пирогов», в ответ на весть об утрате империей Галлии – замечанием: «Ну что ж, обойдемся без галльских плащей» и т.д.
Но главное в другом. При внимательном прочтении Кассиодора-Иордана нам бросаются в глаза два обстоятельства. Во-первых, одна из причин успешности готских набегов заключалась в том, что они выступали в союзе с одними римлянами против других римлян. А измельчавшие