наречием дружит, попросил прочитать с файла, выучил, вроде стало получаться… Сейчас проверим. Семь ноль-ноль, подъем, однако. Глухо гудит деревянное било, индейцы у бараков орут: «На расс, фодэ, уркка! Таа послетнекоо, bliad!», англичане строятся побригадно – все как положено, орднунг, однако. Сажусь на коня, выезжаю перед строем.
– Великий вождь Хитрый Лось, пленные для работ построены! – докладывает на нуму дежурный по лагерю. Ничего, к весне начнут говорить нормально.
– Первая, вторая, третья бригада – направо, копать дорогу! Четвертая бригада – заготовка камня! Пятая бригада – заготовка кустарника! Вперед! – руками показываю, кто куда… нуму разбирают подопечных, я еду с теми, кто дорогу строит сегодня. И вот – время прикола, время мечты, которая сбылась! Начинаю:
– Специально для вас, граждане заключенные:
Take up the White Man’s burden –
Send forth the best ye breed –
Go, bind your sons to exile
To serve your captives’need;
To wait, in heavy harness,
On fluttered folk and wild –
Your new-caught sullen peoples,
Half devil and half child.[1]
Всё. В конвои больше не хожу. Приятно, конечно, размять ноги вне форта, но конвоировать пленных… Не мое это дело. Времени прошло совсем немного, но пообноситься англичане все-таки успели основательно. С чего это так расхвалено было в восемнадцатом веке английское сукно? Мой комбез защитно-пятнистой окраски пережил и химические экзерсисы, и опыты с порохом, и бой с англичанами, переживет и многое другое. По крайней мере, в кучу драного тряпья превратится еще не скоро. А эти выглядят так, будто наша Шпанка по ночам без устали точит о красные камзолы свои внушительные коготки. А потом Гарм довершает дело своими жуткими зубами.
Что-то пушистое теранулось о мои ноги.
– Шпана, а ну брысь домой!
Вредная любительница жевания проводков от ноутбука команду проигнорировала. Мявкнула тихонечко и, гордо задрав до одурения пушистый хвост, распустившийся на ветру, как флаг, зашагала параллельным курсом.
Ну и что ты будешь с ней делать?
– Салли?
Я далеко не сразу сообразила, что обращаются ко мне. Точнее, к Саре-Энн. Индеец-конвоир замахнулся на кого-то палкой, но я остановила.
– Кто меня звал? Пусть выйдет сюда.
Ага. Худощавый субалтерн лет примерно двадцати, и такой же блеклый… как и его старшая сестрица Сарочка.
– Здравствуй, Джимми, – ровным голосом сказала я.
– Не ожидал тебя здесь увидеть.
– Как и я тебя.
– Эй, – послышался недовольный голос Хитрого Лося – Большого Друга Индейцев – это кто там колонну задерживает?
– Я. Слушай, мне тут с этим типом парой слов перекинуться бы – все-таки брат.
– Надеешься вербануть? Ну-ну, Бог в помощь…
На всякий случай он оставил со мной одного индейца – мало ли что. А я отвела «брата» к бревнышку, удачно лежащему на солнышке, мы присели… и долгих пять минут просто