в обществе тенденции динамизации, уничтожают социальные категории носителей динамики, закрывают общество от остального мира, формируют такую идеологию, которая находит компромисс между традиционным средневековым сознанием и императивом промышленного развития (диктатуры развития, модернизационные режимы). Чтобы убедиться в справедливости этих суждений, достаточно вспомнить исторические судьбы России и Ирана в XX веке.
Следующая характеристика традиционной ментальности – манихейская интенция. О манихейском характере российской культуры писали многие авторы. Оговоримся, манихейство понимается нами не в узко историческом смысле, восходящем к имени Мани (216–277) – иранского религиозного реформатора, вероучителя и пророка. Речь идет о манихействе как определенном типе мировоззрения. О дуалистической модели космоса, в которой разворачивается вечная битва этически маркированных космических сил: Света и Тьмы, Добра и Зла. Борьба эта характеризуется предельным напряжением и переменным успехом сторон. Тьма может как бы одолеть Свет. Но это не конец. В последней, эсхатогической, перспективе Свет окончательно побеждает Тьму и сбрасывает убитых демонов Тьмы в бездну [Виденгрен, 2001].
К этой вечной картине космической битвы традиционное сознание добавляет одну-единственную деталь: Свет и Тьма увязываются с местоимениями «мы» и «они». По некоторой, малопостижимой, логике «мы» гарантированно оказываемся на стороне Света, «они» же, соответственно, связываются с Тьмою. Итак, мир состоит из двух сущностей: «мы» и «они». Единственная «их» цель – погубить и уничтожить нас. Сейчас между нами идет последний бой, который закончится нашей победой. А за ней нам откроется новый, прекрасный мир. Понятно, что здесь речь не идет о войне или борьбе как историческом или политическом событии. Мы попадаем в пространство эсхатологии. Перед нами универсальная парадигма понимания и переживания Вселенной.
Манихейская парадигматика абсолютно статична в смысле исторического развития. Блокирование диалога, мифология Вечного боя, презумпция трактовки противостоящего тебе (в войне, полемике, обыденном конфликте) как Врага с большой буквы, и притом еще врага-оборотня, тормозят любое взаимопроникновение смыслов, перекрывают возможности рождения третьего и ведут к вечному движению по кругу в рамках инверсионных перекодировок социального и культурного космоса. Так же, как и гностицизм, манихейство противоречит доктринальным основаниям православной культуры. Христианство веками боролось – вначале с историческим манихейством, а затем с бесчисленными манихейскими ересями и учениями: катарами, богомилами, альбигойцами.
Манихейская компонента традиционного сознания самым драматическим образом соотносится с проблемой риска. Зараженный манихейством человек не способен к жизни в современном – многосубъектном, полицентричном, базирующемся на договорных отношениях – обществе. Он демонстрирует неспособность к переговорам,