ней пришёл посторонний мужчина. Костя, как обычно, постучался в ординаторскую, но впервые она не пригласила его зайти, а вышла сама и сказала строго: «Костя, я занята». Мальчика словно облили холодной водой. Он убежал в свою палату и залез с головой под одеяло… После этого случая Костя по-прежнему ждал её, по-прежнему помогал во всём, пока его не выписали домой. Первое время ему очень не хватало этой медсестры и её поручений. Просыпаясь, он уже не чувствовал себя нужным, полезным… Однажды ночью бабушка застала его в слезах и спросила, почему он плачет. Тогда Костя впервые в жизни сказал ей неправду, сославшись на страшный сон…
Костя стоял у самого забора и, боясь пошелохнуться, любовался незнакомой соседкой. И далёкий неуловимый образ, сохранившийся в детских воспоминаниях, тревожил его душу, смешиваясь с новым, неведомым доселе, внезапно нахлынувшим чувством… «Те же руки, тот же приятный голос…» Косте так и хотелось перелезть через забор и подойти к женщине. И он уже готов был это совершить и даже ухватился рукой за верхнюю доску, но в этот момент на крыльцо вышел высокий седой мужчина. «Люда, ты скоро?» – спросил он, и Костя почему-то сразу же почувствовал неприязнь к этому человеку. Женщина повернула к нему голову: «Иду, иду сейчас», – мягко отозвалась в ответ. Мужчина ушёл, а она продолжала своё дело. «Хоть бы она не уходила, – повторял про себя Костя. – О чём, интересно, она думает, когда плетёт эти абажуры?..» Закончив абажур, женщина встала и ушла в дом. А вскоре и его самого позвали родители. Костя никому не рассказал об этом впечатлившем его случае.
В ту ночь он не мог заснуть: вспоминал незнакомую соседку, глубоко запавшую ему в душу, и прислушивался к неизведанному ранее чувству.
С того дня его жизнь наполнилась новыми переживаниями и эмоциями, занимавшими всё его время. Костя думал об этой женщине, мысленно с ней общался и достраивал её образ, мечтая увидеть её ещё раз. Постепенно он начинал догадываться, что это за чувство…
Однажды на даче отключили воду, и родители почему-то собрались идти к ней, на Сосновую аллею. Костя увязался с ними. Сперва его не хотели брать, но, поддавшись его настойчивости, смирились. Пошли в обход по улице Горького. Всю дорогу он чувствовал, как где-то слева в груди сжимается мышонком сердце от смущения и сладкой дрожи, и изо всех сил старался не показать вида, что с ним что-то происходит… Наконец подошли к заветному дому под высокой мохнатой елью. Хозяева вышли гостям навстречу: она и её муж, высокий седой грузин. Завязался разговор с родителями. Костя молча стоял и слушал, делая вид, что ищет орехи, и боясь обнаружить своё волнение.
– Мы эту дачу снимаем. Муж – военный. Дочь старшая в художественное училище поступила. А младшая – ещё школьница. Вот, в свободное время вечерами плетём из лозы абажуры, – сказала Люда и вынесла изящный абажур.
Она говорила торопливо, с лёгким акцентом, слегка «подгоняя» слова, отчего они как будто «накладывались» друг на друга. Из одной её случайной фразы выяснилось, что