ну, накалывать. Крыс бить.
Олег вздохнул.
– Он совершенно здоров, – проговорила Вероника. – Просто на удивление здоров. Вы поймите… я женщина и не научу его выживать, потому что сама не умею.
Раскраснелась от тепла, подперла голову рукой. Теперь видно, что ей уже под пятьдесят: глубокие морщины на лбу и вокруг рта, слегка обвислые щеки, но глаза – ясные, умные, молодые. Удивительно, что она пережила голод и, барахтаясь в грязи, сумела сохранить… чистоту, что ли. И ребенка воспитывает, как раньше. Но сейчас так нельзя! Время другое! Мальчишка это понимает лучше нее.
– Вы согласны? – спросила она, по-своему расценив молчание.
– Он еще маленький…
– Сколько вы хотите? У меня есть, я не вру! – В глазах заблестели слезы.
– Мама, ну что ты! Пойдем, – воскликнул мальчишка, соскочил со стула и потянул ее за руку.
Олег вернул его на место.
– Да ты с характером, Маугли! Пусть остается. И вы оставайтесь, комната свободна. Куда вы на ночь глядя?
Вероника просияла и помолодела сразу лет на двадцать.
– Берете его?
– Беру. Но поймите, мне почти шестьдесят. Я прошел Афган и получил ранение. Сколько протяну – не знаю, но, клянусь, мне хочется посмотреть на волка, который вырастет из этого волчонка.
– Спасибо! Я… не знаю, чем вас отблагодарить. – Она упала на колени.
Мальчишка возмутился:
– Мама!
– Немедленно встаньте! – Олег помог ей. – Если бы все люди были как вы, мы бы так низко не пали.
Вооружиться было нечем. Вадим попытался отломать ножку стула, но она была прикручена намертво. Поэтому, когда дверь открылась, он просто прыгнул на врага. За горло его, за волосы, повалить…
Удар под солнышко. Дыхание сперло, Вадим повалился на пол, хватая воздух открытым ртом. Некоторое время он туго соображал, а когда более-менее очухался, понял, что ему заломили руки. Враг сидел сверху, держал крепко. Хоть бы повернуться, чтоб в рожу плюнуть перед смертью!
– Спокойно, спокойно, я сказал.
Даже не запыхался. Подготовлен. Что ж, Вадим попытался, и теперь остается только достойно умереть.
– Прекрати ты ерзать, пидрило!
– Сам…
– Молчать!
Рука у него была тяжелая. Вадим уже несколько раз пожалел, что ходил в фитнес-клуб, а не на карате. Придется смириться. Вздохнув, он прижался пылающей щекой к грязному полу.
– Я говорю – ты, пидор сраный, слушаешь. Понял? Ерзать прекрати, я тебя не хочу!
– Пош-шел ты!
Леон отпустил Вадима. Вадим встал, отряхнул рубашку и джинсы. Убить! Искалечить!
– Поедешь со мной.
Здесь не хочет пачкать? Боится кровищу не отмыть? Или в рабство продаст?
– Там твой земляк объявился. Сумасшедший, хуже тебя, дебила. Будешь переводить, что он лепечет.
Вадим ушам своим не поверил: земляк?! Неужели этот шизофреник ему поверил, Сандре поверил? И, главное, что там за человек, вдруг знакомый? Он же не понимает ничего, от ужаса с ума сходит!
– Поехали, – согласился Вадим.
Леон шел сзади.