Федор Раззаков

Владимир Высоцкий: козырь в тайной войне


Скачать книгу

в другой раз, там были большие съемки…»

      В те же дни Высоцким была написана песня «В холода, в холода…» – на первый взгляд вроде бы обычная песня вечного командированного человека. Однако, учитывая, что у Высоцкого почти нет обычных песен (в каждый есть свой подтекст), рискую предположить, что холодами он обозначил ту политическую атмосферу, которая складывалась тогда в стране, – заморозки на почве сворачивания антисталинской кампании. По Высоцкому-либералу, страна скатывалась «в холода, в холода».

      Вспоминает Б. Сивицкий: «В первый же день, вечером, была сделана запись песен Высоцкого для картины. Кстати, песня „В холода, в холода…“ была написана утром – после того, как мы распили „Каберне“. Мы с Высоцким спали в одном номере. Утром он попросил у меня листок бумаги, куда переписал текст песни. Лист пришлось вырвать из рабочей тетради тренера. Тут же Володя взял гитару и исполнил эту песню. Спросил: „Пойдет?“ – и отнес Турову.

      Вернемся к истории записи песен в Ружанах. Там был деревянный клуб с необычной акустикой, где и была сделана запись песен Высоцкого на профессиональной аппаратуре. На записи присутствовали Туров, Княжинский и еще несколько человек, записывал звукооператор Бакк… Разговоров во время записи не было, так как в зале был сильный резонанс. Володя пел тогда все подряд без заказов. После записи, когда мы вышли из клуба, нас обступили ветераны: «Как? Что? Почему нас не пригласили?» Чтобы избежать разговоров, Туров поскорее посадил нас в машину, и мы уехали в Слоним. Закончился этот день обильным возлиянием моладвского вина «Алб де Масе» и проводами Высоцкого на поезд. Он все кричал, что у него запись на телевидении и ему непременно надо быть в Первопрестольной…»

      В Москве Высоцкого ждали дурные вести («холода, холода»): он узнал, что 8 сентября КГБ арестовал его бывшего преподавателя по Школе-студии Андрея Синявского (четыре дня спустя по этому же делу был арестован еще один фигурант – писатель Юлий Даниэль, с которым наш герой тоже был знаком – как-то был у него на дне рождения). Как мы помним, Синявский давно жил двойной жизнью – с конца 50-х, когда начал писать антисоветские гротескно-сатирические повести и статьи на разные темы. Вместе с Даниэлем они переправили их на Запад (с помощью дочери бывшего французского военно-морского атташе Елены Пельтье-Замойской, знакомой Синявского по Московскому университету), где публиковались под псевдонимами Абрам Терц и Николай Аржак. Так длилось в течение нескольких лет. За это время одна повесть Синявского «Суд идет» была издана на 24 языках в разных странах мира, а также транслировалась радиостанцией «Свобода». В итоге КГБ все же напал на след писателей и арестовал их. Причем в этом деле не обошлось без участия… ЦРУ.

      Как выяснится позже, именно американская разведка сдала их по заданию своего Госдепа, чтобы мировая пресса отвлеклась от бомбардировок американцами Вьетнама и переключилась на преследование не просто либеральной, а еврейской интеллигенции в СССР. Цель эта была достигнута – только ленивый