немедленно вызвали в его дом, и он рассказал мне, что произошло. Турки подошли тремя батальонами пехоты на мулах и отрядом кавалерии на верблюдах. Командовал ими Галиб-бей, чрезвычайно хитрый военачальник, действовавший так, как ранее под началом командующего корпусом. Экспедицию приватно сопровождал Фахру-паша, а его проводником и офицером связи с арабами был Дахиль-Алла эль-Кади, наследственный судья племени джухейна, соперник шерифа Мухаммеда Али эль-Бейдави и второй после него человек в племени.
Сначала они форсировали Вади-Янбо, выйдя к рощам Бруки, а затем нависли над арабскими коммуникациями, связывавшими с Янбо. Они могли свободно вести огонь по Нахль-Мубараку из своих семи орудий. Фейсал не растерялся и бросил солдат-джухейнцев на левый фланг, чтобы занять большую долину. Центр и правый фланг были в Нахль-Мубараке, а египетской артиллерии он приказал занять огневые позиции на Джебель-Агиде, чтобы отрезать его от турок. Затем открыл огонь по Бруке из двух тяжелых орудий, стрелявших пятнадцатифунтовыми снарядами.
Огонь из этих орудий вел сирийский офицер Расим, бывший командиром батареи в турецкой армии, и делал это великолепно. Старые, но еще пригодные для стрельбы пушки были получены в дар от Египта, но там, видно, решили, что для диких арабов сойдут и такие, – как, впрочем, и шестьдесят тысяч выбракованных винтовок, реликвий галлиполийской кампании. У Расима не было ни орудийных панорам, ни дальномеров, ни таблиц, ни современного пороха.
Расстояние до противника достигало шести тысяч ярдов, а покрытые зеленой плесенью взрыватели шрапнельных зарядов помнили еще Англо-бурскую войну, и снаряды либо вообще не разрывались, либо разрывы происходили на недолетах. Однако у Расима не было возможности отослать обратно негодные боеприпасы, и он палил без передышки, как безумный, громко смеясь над таким способом ведения войны. Глядя на своего командира, солдаты-бедуины приободрились. «Хвала Аллаху, вот настоящие пушки, – говорили они, – смотри, как грохочут!» Расим же орал, что турки гибнут сотнями от каждого снаряда, и арабы очертя голову рвались вперед.
Дело шло неплохо, и Фейсал уже почти поверил в решительный успех, когда внезапно занимавший долину левый фланг его армии дрогнул, остановился, а потом в беспорядке откатился. Фейсал поскакал из центра к Расиму с криком, что джухейнцы отступают и надо спасать пушки. Расим запряг в них орудийные расчеты и погнал к Вади-Агиде, где держали совет перепуганные египтяне. За ним устремились агейлы, и атбанцы, и солдаты Мухаммеда ибн Шефии – харбы и биаши. Деморализованная армия, в арьергарде которой оказался Фейсал со своими приближенными, потащилась в сторону Янбо, оставив воинов племени джухейна туркам.
Когда я слушал рассказ об этом печальном конце, вместе с Фесайлом проклиная предательство братьев Бейдави, за дверьми послышалась какая-то возня,