мы и с минуты на минуту ожидали начала боевых действий на Севере.
22 июня на нашей сухопутной границе с Финляндией было сравнительно спокойно. Однако немецкая авиация уже в тот день бомбила корабли и аэродромы Северного флота.
Поздно вечером 22 июня я долго разговаривал по телефону с командующим флотом контр-адмиралом А.Г. Головко.
– Глупое положение: нас бомбят, а мы считаем Финляндию невоюющей стороной! – горячился Арсений Григорьевич.
– Но ведь против вас действует пока лишь немецкая авиация, к тому же с норвежских аэродромов, – пояснил я и посоветовал: – Используйте время для полного развертывания флота, постановки минных заграждений. Внимательно следите за обстановкой на море.
Помню, на одном из первых докладов начальника Главного морского штаба адмирала И.С. Исакова мы специально обсуждали вопрос, можно ли считать Финляндию нейтральной и вероятна ли высадка вражеского десанта у нас на Севере. Вспомнили мы и о внезапном захвате немцами Нарвика. Хорошо известно, что финское правительство в тридцатых годах раболепно следовало в фарватере политики некоторых западных стран. Шюцкоровские соединения катеров доставляли тогда немало забот не только балтийцам в Финском заливе и на ладожском озере, но и североморцам в районе Петсамо и Мурманска. Несмотря на это, Советское правительство, искренне желая, чтобы наши отношения с соседней страной были дружественными, проявило умеренность при заключении мирного договора в 1940 году. Но воинствующие круги Финляндии искали реванша в союзе с Гитлером. Зная многочисленные факты, мы не сомневались: если Финляндия не вступила в войну против нас одновременно с Германией 22 июня, то только из тактических соображений.
На совещании в кабинете И.В. Сталина вечером 24 июня я докладывал о полетах финских и немецких самолетов над Ханко, о бомбардировке наших кораблей в Полярном и не только о сосредоточении немецких войск на финско-норвежской границе (об этом правительство знало раньше), но и о том, что они продвигаются по финской территории к нашим границам.
Мы опасались высадки десанта на Севере. «Конечно, – рассуждали мы, – немцы не полезут с моря „в лоб“ на главную базу в Кольском заливе, но вполне могут атаковать ее фланги с многочисленными бухтами». Противник мог высадиться и в Кандалакшском заливе, где железная дорога Ленинград – Мурманск проходит совсем близко от нашей сухопутной границы с Финляндией. Правда, для высадки десанта в Кандалакше требовалось пройти горлом Белого моря. Там стояли наши береговые батареи, но мы помнили, как в 1940 году немцы проводили смелые операции, прорываясь в Нарвик и даже в Осло. Разве подобное не могло повториться на нашем Севере, где к тому же у нас было не так много береговых батарей?
25 июня командующий Северным флотом доложил, что 19-й немецкий горнострелковый корпус движется к нашей границе. Теперь не оставалось сомнения, что противник вскоре перейдет в наступление со стороны финской границы. Это произошло