дурак! – не принял логики Витька. – Что, в армии нормальных нет?
Ну что можно сказать в ответ на такую глупость? Пашка и не стал ничего говорить, только демонстративно покрутил пальцем у виска и пожал плечами. Витька подумал-подумал, нашёл неотразимый аргумент и сам перешёл в атаку.
– Ты же в институт не из-за армии собираешься?
– А из-за чего же ещё?
– Врёшь!
Продавщица недовольно кашлянула, Витька извинительно поднял руку и перешёл на громкий шёпот.
– Врёшь! Ты же всегда знал, кем хочешь быть! Химией занимался, мечтал.…Врёшь!
– Ну вру, – согласился Павлик.
Витька выпрямился и довольно улыбнулся. Улыбка была, скорее доброй, но сквозила в ней и некоторая снисходительность. Так взрослые смотрят на детей, как бы говоря: «Ну что, попался? Ничего, мы же понимаем, что ты не специально».
Улыбка ударила Пашку, как красная тряпка. В глазах потемнело, и он, нагнувшись к столу и глядя прямо в чёрные глаза друга, зашептал жарким шёпотом:
– Вру. Только не очень! Мечтал? Я о многом мечтал, Витя – ты, наверное, забыл. О художественном училище, например. Но мне не дают времени на раздумье: сразу не поступлю, тут же загребут в армию. А это два года! Зачем мне их терять, ради чего? Чтоб меня шестьсот дней учили беспрекословно выполнять приказы любого кретина? Чтоб меня превращали в болвана, привыкшего, что миром правит только сила? Я делом хочу заниматься, пользу приносить!
Шёпот становился всё громче, слова разлетались по пустому кафе, отражались от стен и покрытых морозным узором окон, возвращались эхом.
– А разве это не так? – тихо спросил Валька, и Пашка настороженно замолчал. – Разве правит не сила? Стоп, стоп, не кипятись! Я ж согласен – нечего там делать, только время зря тратить.
– Если мужчина не служил – он не мужчина, – объявил Русик. – Я тоже поступать буду.
– Вот это логика! – восхитился Валька. – Тебе поступить, что два пальца – у нас же для нацкадров льготы!
Витька обвёл друзей взглядом, зачем-то посмотрел на продавщицу, которая уже не скрываясь, прислушивалась к каждому слову, и растерянно вздохнул.
– Хорошо вам. Вы всё выбрали – и институт, и специальность. Кулёк, ты тоже выбрал или всё высчитываешь, где легче директором стать?
– Мелко мыслишь, Витя – я министром буду. Только оттуда и можно что-нибудь изменить. Спорим?
– Министром… – тоскливо повторил Витя и вдруг снова закричал, срываясь на фальцет: – А если я не знаю, что хочу? Не знаю – и всё! Что мне делать?
– Так, молодые люди! – зычным командным голосом оборвала спор продавщица. – Ну-ка, освобождайте помещение! Освобождайте, освобождайте, нечего мне улыбаться! Девок своих будешь гипнотизировать!
На улице стало ещё холоднее, с неба срывался редкий снег. С площади по-прежнему доносился тяжёлый монотонный шум, а здесь, совсем рядом, было удивительно пусто: ни прохожих, ни машин.
Как всегда предлагала хранить деньги в сберкассе неугомонная реклама на крыше поликлиники, и призывно сиял огнями «Океан».