меня познакомить вас. Тебе нужно пойти со мной, – сказала она тоном, не терпящим возражения.
– И тебе привет, мамулечка-дорогулечка, – не скрывая сарказма, протянул в ответ Мэтт.
Его мать нахмурилась, но промолчала. Она обменялась формальными приветствиями с Фордом и Китти и хотела было завести с ними светский разговор, но тем удалось придумать предлог, чтобы быстренько ретироваться. Когда они отошли на приличное расстояние, мать наклонилась к Мэтту и принялась недовольно нашептывать ему на ухо:
– Пожалуйста, веди себя пристойно. И не называй меня так! Что это за идиотские манеры!
– Почему? Тебе не нравится, что я проявляю сыновьи чувства? Это выражение большой любви, – сухо ответил Мэтт, отпив пива, и пожалел о том, что не попросил принести себе что-нибудь покрепче.
– Нет! Звучит как оскорбление! Ты прекрасно знаешь, мне не нравится, когда ты ведешь себя подобным образом на людях. – Она недовольно скривила губы, и Мэтт вдруг представил, каким было бы ее лицо без уколов ботокса – вечное недовольство и нахмуренные брови.
Но ты тоже знаешь, что я не люблю, когда ты представляешь меня людям, чтобы повысить себя в их глазах.
Мать смерила его сердитым взглядом, но потом согласно кивнула:
– Ладно. Не буду тебя ни с кем знакомить. – Однако тут же подхватила Мэтта под руку, очевидно вознамерившись вместо этого пройтись с ним по залу. – Надеюсь, ты поучаствовал в первом аукционе?
– Конечно, – ответил Мэтт, показывая ей табличку с ценой за донатсы.
Увидев сумму, его мать едва не вскрикнула, лицо ее снова исказила недовольная гримаса.
– Мэтт! Ты в своем уме? Кто платит тысячу долларов за донатсы!
– Ты же сама хотела, чтобы я был щедрым.
– Щедрым, но не расточительным!
– А мне всегда нравились донатсы в «Сладкоежке».
Воспоминания о походах в эту кофейню были для него одними из немногих приятных воспоминаний о детстве.
– И как Клара будет тебе доставлять по донатсу в день, если ты живешь в трех часах езды отсюда?
– Уверен, она что-нибудь придумает, – ответил механически Мэтт, пытаясь найти в толпе Форда и Китти, чтобы поскорее сбежать от матери и присоединиться к ним.
Однако он их не нашел. Должно быть, они уже прошли во второй зал, поскольку приближалось время начала следующего благотворительного аукциона.
Внезапно до Мэтта дошел смысл слов матери, и он с удивлением покосился на нее:
– Кто мне будет доставлять донатсы? Разве не Дорис Энн – владелица «Сладкоежки»?
Ему не было дела до местных новостей и сплетен, но судьба Дорис его заинтересовала. Утром, перед отъездом, Мэтт даже планировал заглянуть в кофейню, чтобы поговорить с пожилой женщиной. Всегда суетящаяся и на вид строгая, но в душе добрая и заботливая, Дорис была именно такой, какой он хотел бы видеть собственную мать.
– Что ты! Дорис Энн давно отошла от дел. Ее сменила племянница. Клара, Кларисса… – Когда Эстель поняла, что ее сын остановился, она озабоченно повернулась к нему: – Дорогой,