усмехнувшись, убрала платье обратно в шкаф.
– Все-таки лучше, чем платья морковного цвета с миллионом оборочек и рукавами-буфами, в которые нас вырядила кузина Анджела в прошлом году.
– Не напоминай! Все-таки Белла не такая вредная.
– Давай договоримся: когда придет наш черед, мы выберем друг для друга такие платья, чтобы не быть похожими на жалкий кордебалет.
Фрэн обняла Рину и закружила ее по комнате.
– Как хорошо, что ты дома!
К обеду Рина отправилась в «Сирико» и сразу погрузилась в знакомые звуки и запахи.
Они не просто отчистили и отремонтировали пиццерию после пожара. Они сохранили традицию: кухонная зона, открывающаяся прямо в обеденный зал, бутылки из-под кьянти вместо подсвечников, большой стеклянный прилавок со сладостями, ежедневно закупаемыми в итальянской пекарне.
Но они внесли и нечто новое, словно давая понять, что они не только не дрогнули, но использовали это испытание, чтобы стать еще сильнее.
Они покрасили стены в золотисто-желтый цвет, и ее мать сделала десятки новых рисунков, изображавших не только членов семьи, но и весь окружающий квартал, а также саму пиццерию «Сирико» в прошлом и настоящем. Кабинки теперь были выкрашены в ярко-красный цвет, столы покрыты традиционными скатертями в красно-белую клеточку.
Новое освещение придавало помещению веселый и праздничный вид даже в ненастные дни, но его можно было приглушить для создания интимной атмосферы на частных вечеринках, становившихся все более частыми за последние два года.
Ее отец сам стоял за большим разделочным прилавком и поливал пиццу соусом. В его волосах уже серебрилась седина, впервые появившаяся в те первые недели после пожара. Кроме того, ему требовались очки для чтения, и это его страшно раздражало. Особенно если кто-нибудь говорил ему, что очки придают ему солидный вид.
Ее мать вернулась к плите, она готовила соусы и домашнюю лапшу. Фрэн уже надела свой ярко-красный фартук и подавала посетителям лазанью – дежурное блюдо этого дня.
По дороге в кухню Рина останавливалась у столиков, здоровалась с соседями и завсегдатаями, смеясь всякий раз, когда говорили, что ей надо больше есть, нарастить мясца на косточках.
Гиб сажал одну пиццу в печь и вынимал другую, когда она добралась до него.
– А вот и моя девочка! – Он отставил выпечку и сгреб ее в охапку. От него пахло мукой и потом. – Фрэн меня предупредила, что ты дома, но у нас тут была запарка, никак не мог выбраться.
– Я пришла помочь. Белла в кладовой?
– С Беллой ты только что разминулась. Предсвадебный аврал, сама понимаешь. – Гиб взял специальный нож-колесико и начал ловко резать пиццу. – Что-то насчет розовых бутонов. Или вазонов.
– Значит, тебе не хватает рук. Салями с зеленым перцем – кому?
– Шестой стол. Спасибо, детка.
Рина обслужила стол, взяла еще два заказа. «Как будто никуда и не уезжала», – подумала она.
Вот только сама