на груди сорочке, возвышалась над ночным смотрителем. Нож в ее руке игриво взблескивал в свете тусклых плафонов аппаратной. Тонкий шрам на правой щеке женщины абсолютно не портил смуглой зловещей красоты. Баба угрожающе качнулась к гостю.
– Иду-иду. – Андрей, стиснув зубы, поднялся. Хромать под взглядом аризонской убийцы почему-то особенно не хотелось.
В перемоточной, прямо на фильмостате, сидел коренастый человечек и перочинным ножом строгал замысловатую чурку.
– Здравствуйте, господин Горгон, – сказал Андрей, глядя в обманчиво доброжелательное лицо.
– Здравствуй и ты, – человечек на миг поднял лысеющую голову, кинул цепкий взгляд. – Ты тряпку-то возьми. Напачкаешь.
Андрей машинально вынул из ящика перемоточного стола ком марли, прижал к кровоточащему горлу.
– Значит, не утихомирились? Все дознание ведете? Ну и много вынюхали? – Горгон укоризненно покачал большой головой. Крошечные стружки из-под перочинного ножа размеренно падали на широкие штанины и загнутые носы сафьяновых сапог. – Тебя-то зачем сюда сунули? Стражников пожалели?
– Сказали, что могу догадаться, что в «Боспоре» творится.
– Догадался? – с интересом спросил Горгон, не отрываясь от резьбы.
– Да. Только пока здесь люди умирать и исчезать будут, дознание будет продолжаться. Здесь же город. – Андрею хотелось опереться о стол. Ком марли в руке промок насквозь, голова кружилась. – Здесь большой город и большая власть. И они обеспокоены. Пока не поймут, не отстанут. Их много.
– Да нас, мил человек, тоже немало. И деваться нам некуда. Морите вы нас. Всмерть морите.
Хеш-Ке, присевшая в дверях на корточки, к разговору не прислушивалась. Андрей чувствовал взгляд, бродящий по его животу и бедрам. Комиссар Боровец отвернулся и сосредоточенно раскуривал сигару.
– Вас морить никто не хочет, – пробормотал Андрей. – Так получается. Время идет. Старое уходит, новое приходит.
– Еще раз меня старухой назовешь – я тебя, койотский отсосок, месяц подряд умирать заставлю, – ласково сказала Хеш-Ке, на миг заглянув Андрею в глаза.
– Я не в том смысле. Не про вас лично, – быстро сказал Андрей. Взгляд неожиданно синих и огромных глаз метиски пугал больше, чем угроза.
– Смысла здесь вообще мало, – согласился Горгон, почесывая лоб костяной рукояткой. – Не находим мы смысла. Может, оттого, что нас вообще не должно быть, – как думаешь? Может, вас шибко огорчает, что такие, как мы, думать способны и делать кое-чего? Может, не вы нас выдумали и живыми сделали? Может, мы мираж шуточный? Полет ночного Зефира навстречу утренней крутобедрой Эос? А? Вот Хеш-Ке, наша красавица, она ведь не согласна сугубо эфирным созданием жизнь свою влачить. Она девушка простая. Ей мужики нужны. Желательно с горячей кровцой в жилах. Если таких кобелей там нет, – Горгон ткнул ножичком в сторону зрительного зала, – то как быть? Жить-то хочется. Тебя ведь Андре кличут? Видишь, помню. А вы меня позабыли.
– Я же вас не забыл.
– Ну-у, сказанул. Ты да еще сотня