за суп?
– Да вычитал тут у одного гоблина.
– Ну и кисель у тебя в башке! Когда ты его разводить успеваешь?
– А что еще делать под вечерний квас? Резиновых баб в продмаг не возят!
Денис покосился на Молоткова и подавил улыбку. Он мял брыли пса. От удовольствия тот жмурился и облизывал кожаный нос.
– Коль, кому я в земляночке мешаю? Зачем меня в счастье тащить, когда вот оно! – Леня обвел руками окрест. – Лупанул химический состав из сахарной свеколки, огурчиком с грядки закусил, и к верху пузом в книжечку уставился. Вот ведь счастье! А не в том, чтоб ближнему в микитки кезать! О чем все мечтают? О шинельке и крыжовнике! И лепись оно все раком!
– Что-то такое, кажется, у Пастернака в докторе было!
– Гляди-ка, блеснул!
– Если до меня, то могущество страны, помимо свеколки и огурчика, определяет умение из своих ископаемых изобретать полезные механизмы. Для этого нужны образование и таланты. Чего у нас с избытком! Это на счет – кверху пузом…
– Вот скоро мои гости и устроят нам свеклу с огурчиками!
– А, ты все о том же!
– О чем же еще?
– Это да, привыкли! Бросать жаль!
Зиму тянули на картошке, дичи, да рыбе, что до ледостава удили на озере. Брали щуку. В плавнях у берега попадались хищницы килограммов на пять и все злые, привыкшие вольно хозяйничать в этих водах. На Ишиме, где много раз отдыхал, Кузнецов научился таскать их наощупь. Водил, пока не выдохнется. Кончиками пальцев чувствовал, как рыба силу теряет. Тогда и брал: жабры у пояса, хвост по земле волочиться. В слепую не везло.
– Не пойду! – обижался на отца Денис. – Ты психуешь. И мешаешь!
Тогда пилот смирился. Помогал советом.
В морозы все кроли передохли. Леня обматерил Кузнецовых. Но пошел с ними ставить силки на русаков. В августе набрали ягод. С заброшенных хуторов красную и черную смородину ведрами несли. Ходили за белым грибом. На маслят, что грудились колониями вдоль тропинок, не глядели: их тут за гриб не считали. Царь-гриб местные называли «белое мясо». Но осенью у закруток постреляли крышки. Наталья плакала. Деревенские посмеивались. «Жопашники! – ругался с ними Молотков. – Они ваших баранов учат!» И сельские прониклись: с детьми передавали учителям квашенную капусту, разносолы. «В долг», чтоб не обидеть.
– Совестно брать, Леня! – говорила Наталья.
– Пусти мужа на паперть в Бобры! – злился Молотков. – Ему подадут!
А в феврале простыл Филя и пилот неделю не выходил. Наталья гладила пса, трогала его сухой нос и вздыхала
Филю, огромный и свирепый на вид, был умный и покладистый. Денис дрессировал собаку по учебнику. Детям нравилось как бесшумно, где, прячась в траве, где ползком, Филя выполнял придуманную ими команду «крадись». Подходил к чужому и ждал, словно взятое наизготовку оружие. Чужой обмирал, и овчарку отзывали.
Пес