именно к вам.
Иван снисходительно улыбнулся:
– Не волнуйтесь, Роза, у вас будет другой массажист, он не менее профессионален. Вам понравится!
Все, что накопилось в душе Розы за последние месяцы, бесконтрольно вырвалось наружу:
– Вы меня обманываете! Вы совсем другое должны мне сейчас говорить! Разыгрываете спектакль, что вам жаль пациентов оставлять? Да вам меня жалко оставлять! Потому что вы чувствуете то же, что и я!
Роза комкала простыню, не зная, чем занять взволнованные руки. Им так хотелось взмыть на плечи любимого, трепетными пальцами пробежаться по его волосам и коже – знаменитая балерина в совершенстве владела искусством выразительного жеста. Уметь росчерком движения передать многотомные объяснения…
– Простите, – растерялся доктор, – а что я чувствую? Вы хотите сказать…
– Да вы просто любите меня! – слабо выдохнула Роза. – А я вас. И вы давно это поняли, только не знали, как признаться… Но если вы уйдете, то уже никогда не узнаете, что счастье нас обошло стороной! Вы постеснялись открыться, я тоже. И вот уже все. Череда условностей, а чувства не расцвели, они зародились и зачахли, как цветы, которых не поливали.
Иван скрестил руки на груди и внимательно слушал. Первый раз Роза видела его серьезным.
– Я мечтала о вас, как мечтают о спасении на острове потерпевшие кораблекрушение. Я целовала свои руки, до которых вы дотрагивались. Вы были таким нежным только со мной. Я спрашивала у других больных. Да, знаю, только со мной. И вы уходите отсюда, потому что больше не можете справиться со своими чувствами…
Она говорила то, что читала в романах. Пусть это уже произносилось до нее миллионы раз, главное не слова, а то, что ты решился их произнести. Она призналась и теперь главное – что он ответит.
– Послушайте меня, пожалуйста, – Иван встал со стула, подошел к барокамере и с трудом закрыл громоздкую крышку. – Роза Витальевна, мне действительно надо вам сказать нечто очень важное. То, что не скажет никто другой. Я не уверен, что должен делать это… – Иван нервно заходил по комнате.
Неожиданно Роза Витальевна сбросила на пол простыню. Так и застыла на больничной кушетке, обнаженная, в одних маленьких бумажных трусиках, беспомощная, хрупкая белая роза.
Иван закрыл лицо руками, замотал головой. Его захлестнула такая волна жалости к этой женщине! Он бросился к ней, схватил ее на руки и стал целовать шею, руки, живот…
Роза смеялась от счастья. Она расслабила руки, закинула голову и отдалась его объятиям, как Одетта в «Лебедином озере».
– Положите меня, иначе я улечу, – прошептала Роза и обхватила его шею. Прижалась всем телом и утянула за собой. Они белым подвижным облаком накрыли кушетку; обнаженная Роза и сверху на ней Иван в халате.
– Мы с вами будем долго плыть, пока будут силы, а если у вас не хватит сил, я отдам свои. Только любите меня навсегда! – шептала Роза, целуя Ивана куда попало.
Иван вырвался, вскочил и содрал с себя халат, метнулся, выключил свет и закрыл на ключ