к магику. Тот хлопнул в ладоши, и появилась Карменцита со шпагой в руке. Она отдала ее маэстро и удалилась.
– Вы позволите узнать ваше имя? – спросил Гарольдини.
– Елизавета.
– Встаньте на середину, мадам Елизавета. Итак, – обратился уже к публике великий и неповторимый, – я начинать эксперимент. Прошу соблюдать полнейший тишину, чтобы я мог добиться нужной концентрации воли и быстроты движения. Ошибка непозволительна, она может привести к плачевному результат.
Зал притих.
– Над результатами мой эксперимент бились медицинские светила Лондона, Берлина и Парижа, но так ничего и не смогли объяснить. Это настоящий феномен. Феномен великого Гарольдо Гарольдини.
Он обернулся к Лизавете, проделал над ее головой несколько пассов и вдруг с такой силой воткнул шпагу прямо ей в сердце, что она вышла из-под левой лопатки вершков на пять. Лизавета стала валиться на бок, и тут на сцене внезапно погас свет.
Публика ахнула. Какая-то женщина издала истошный крик, а затем послышался глухой удар. Очевидно, она упала в обморок и бревном свалилась на пол. Зал разом загудел. Савелий, до того только ошарашенно моргающий глазами, выхватил свой неизменный «бульдог», который и на сей раз взял на всякий случай с собой, вскочил с места и бросился к сцене. И тут включился свет. На пятачке импровизированной сцены с растерянным видом стояла целехонькая Лизавета, а рядом с ней широко улыбался великий и непревзойденный Гарольдини. Савелий облегченно выдохнул и вернулся на свое место. Шум в гостиной прекратился, а затем публика взорвалась аплодисментами. Магик кланялся и указывал на Лизавету, как бы говоря, что свой успех, дескать, он делит с этой дамой поровну.
Представление закончилось, и пассажиры, благодаря Афинодора Далматовича за доставленное удовольствие и полученную встряску, стали расходиться по своим каютам. Недовольна была только пожилая дама, хлопнувшаяся в обморок, ибо больно ударилась об пол коленкой и теперь она у нее болела.
– А ты чего вскочил-то? – улыбаясь, спросила Елизавета, когда они вернулись к себе. – За меня беспокоился? Думал, он взаправду меня проткнул шпагой насквозь?
– Это было так неожиданно, – ответил Савелий, стараясь незаметно для Лизаветы убедиться, что в ее теле нет дырки. Дырки не было, и платье было совершенно цело. – Все произошло как-то само собой.
– А вот я поначалу совсем не была уверена, что этот Гарольдини действительно не проткнул меня шпагой, – сказала Лизавета. – Как раз наоборот. У меня было такое ощущение, словно что-то острое и холодное все же пронзило меня. Голова закружилась, и я бы упала, не поддержи он меня. Но это, верно, от порошка.
– Какого порошка? – насторожился Савелий.
– Когда Гарольдини делал надо мной свои магические пассы, он рассыпал прямо перед моим лицом щепоть белого порошка. И я сразу почувствовала слабость. А потом все прошло.
– Понятно, – усмехнулся Савелий, помогая Лизавете снять платье. – А этот магик, однако, большой шельмец.
Елизавета