я со вздохом, радуясь, что врать ни единого слова не приходится. – До того в семье достали, что сил моих больше нет. Каждый день пашешь от темна до темна, так ещё и в доме покоя нет, скандал за скандалом. Поверх всего, собрались меня женить на одной хромой кикиморе. Вот я и подался куда глаза глядят… Хотел сам с горя напиться до скотского состояния, спрятался в лесу… А тут это сражение древних воинов… Кстати! – следовало переводить разговор в иное русло и самому получать информацию, а не выкручиваться со своей чуждой здесь легендой. – А что это за фильм снимали? О каком историческом событии? И почему все рыцари в разном облачении?
Слова из меня вылетали порой странные, мне непривычные и даже чужие. Но я старался на этом не фиксировать своё внимание, говорить, просто расслабившись, и то, о чём хочу сказать. В противном случае, как я замечал, получается странный хрип вместо нормальной речи. Тоже загадка для опытного лингвиста: то ли здесь моё сознание неким странным образом под местные реалии трансформировалось, то ли ещё какие-то чудеса с моими мозгами произошли.
Ещё лучше я понимал смысл сказанного мне:
– С разнобоем рыцарских облачений не столь важный аспект. Главное – в деталях снять как можно больше красочных кадров и внести их потом в камни шегге. – Заметив мои вскинутые в непонимании брови, спокойно пояснил: – Шегге – это такие драгоценные камни, в которых магистры накапливают материал для работы. Они овальные, пурпурного цвета, величиной бывают до трёх сантиметров в длину.
Рубины, что ли, он имел в виду? Или речь идёт о кунцитах, аметистах или танзаните? Но тогда понятно, почему в моей голове не прошёл соответствующий перевод: этого добра здесь может быть не в пример больше. В любом случае я благодарно кивнул рассказчику, и он продолжил:
– А снимают… Сейчас идёт подборка для батальных сцен для фильма о войнах и о вторжении на наши земли в шесть тысяч семисотых годах. Историю-то помнишь? – рассмотрев мои виляющие глазки, хмыкнул и не поленился объяснить отсталой деревне: – В шестьдесят седьмом веке нашим предкам хуже всего пришлось. С юга египтяне полезли, с запада Иберийская империя наступала, с юго-востока персы грабили, а с востока ацтеки, инки вместе с монголами как саранча навалились. Как говорится, самое Смутное и тяжкое время в нашей древней летописи. Именно тогда…
И он начал сыпать названиями городов, местностей и провинций, которые приняли на себя основные удары завоевателей. Перечислял города, которые в таком-то году были начисто сожжены или разрушены; с гордостью упоминал твердыни, которые за полтора века так ни разу и не были покорены; оглашал количество павших с одной и с другой стороны, даты прошедших тогда-то и тогда-то великих сражений.
Мне оставалось только лихорадочно запоминать услышанное да поражаться той лёгкости, с которой мой собеседник оперирует таким количеством дат, цифр и названий. А что знания у него непростые для обычного аборигена здешнего мира, доказывал тот факт, что за соседними столиками притихли и