стрелу, предназначенную для Мойры, – сказал Хойт в спину уходящему брату.
Киан замер и оглянулся. Взгляд его был настороженным.
– Да.
– Мне кажется, это очень человечный выбор.
– Разве? – Киан пожал плечами. – А мне кажется – импульсивный… и болезненный.
Он выскользнул из комнаты брата и направился к себе в спальню, расположенную в северном крыле замка. Внезапный порыв, вновь подумал Киан, а также – вынужденно признался он самому себе – мгновение чистого страха. Если бы он заметил стрелу секундой позже или действовал недостаточно быстро, Мойры уже не было бы в живых.
В то ужасное мгновение он представил ее мертвой. Трепещущая стрела, которая пронзила ее тело, и кровь, брызнувшая на темно-зеленое платье и серые камни террасы.
Киан боялся – боялся, что Мойра умрет, что покинет его. Он не сможет видеть ее, прикоснуться к ней. Этой стрелой Лилит забрала бы последнее, что у него осталось, то, чего ему никогда не обрести вновь.
Он лгал брату. Он любил женщину, любил новую королеву Гилла, несмотря на свои самые лучшие – или худшие – побуждения.
Это нелепо, невозможно, и со временем он, конечно же, справится с собой. Через десять или двадцать лет забудет цвет этих удивительных серых глаз. А ее запах перестанет будоражить его чувства. Он больше не будет вспоминать звук ее голоса, ее сдержанную, серьезную улыбку.
Такие вещи стираются из памяти, напомнил себе Киан. Нужно лишь разрешить себе забыть их.
Войдя в комнату, он закрыл за собой дверь и запер ее.
Окна были занавешены, свечи не горели. Мойра проинструктировала слуг, как убирать его спальню. И специально выбрала эту комнату, подальше от остальных, окнами на север.
Меньше солнечного света, вспомнил он. Заботливая хозяйка.
Киан разделся в темноте, мельком вспомнив о музыке, которую привык слушать перед сном или в минуты пробуждения. Музыка делала тишину не такой гнетущей.
Но в этом месте и в этом времени нет компакт-дисков, радио и других подобных штучек.
Обнаженный, он вытянулся на постели. И уснул – в полной темноте и в полной тишине.
4
Мойра выкроила время, чтобы побыть одной. Убежала от придворных дам, от дяди, от своих обязанностей. И уже терзалась чувством вины и боялась, что будет плохой королевой – из-за своей любви к одиночеству.
Она согласилась бы два дня не есть или две ночи не спать ради одного часа, проведенного за чтением книг. Это эгоизм, упрекала себя она, скрываясь от шума, от людей, от бесконечных вопросов. Нельзя думать о собственных пристрастиях, когда на карту поставлены судьбы миров.
Нет, Мойра не станет баловать себя, затаившись в каком-нибудь солнечном месте с книгой в руках. Ей нужно нанести этот визит.
В день, когда она стала королевой, ей очень не хватало матери. Поэтому Мойра, подхватив юбки, поспешно спустилась по склону холма и прошла в узкий проем каменной стены, огораживающей кладбище.
И почти сразу же почувствовала, как дрогнуло ее сердце.
Сначала она подошла