Секретарь вопросительно оглянулся. Особенно потрясло его то, что Тотлебен, в сущности, торговал своими подчиненными, отдавая их в залог.
– «…Сей образцовый злодей бесчисленно из своей команды здесь в земле и почти во всякую деревню, и действительно в те, которые за неприятелем лежат, гусар и казаков на залоги роздал; я всех сих, кои в руках моих суть, собрал и к армии числом 259 отправил; а о других неоднократно к принцу Вюртембергскому писал и выдачи оных требовал…»
Кончив диктовать, командующий хмуро приказал секретарю:
– Все. Отправляй в Конференцию, в Петербург…
Мысли его потом перекинулись к Бутурлину, бездействие которого вызывало почти столь же яростные чувства, как и предательство Тотлебена. Как можно с такой армией бездействовать!.. Только вот еще одна беда: солдаты и офицеры целый год не получали жалованья. Говорят, денег нет. А какое дело до этого воюющим, живота своего не жалеючи? На Зимний дворец денег не жалеют, торопятся построить, а тут… Целый день в делах и хлопотах, а вот к ночи одолевают думы, воспоминания, возникает невольный спор со всеми, от которых зависела его личная судьба и судьба государства Российского. Ох уж эти старички! Президент Военной коллегии Трубецкой небось вспоминает о войне с татарами и турками в Крыму и не понимает, что времена изменились… Иван Иванович Неплюев, который сочиняет все ордера Конференции, так и остался по своему уровню оренбургским губернатором, честным, деловым в бумагах, но нерешительным и робким от старости. А Шуваловы, Александр и Петр Ивановичи, свято блюдут свои интересы. Лишь, пожалуй, граф Воронцов честно служит России…
Румянцев повертел в руках только что полученное письмо Воронцова. Хорошее письмо… Ждет радостных известий о совместных действиях с эскадрой и высаженным ею десантным отрядом. Румянцев вновь стал перечитывать письмо: «…Из реляции Вашего сиятельства вижу я с немалым удовольствием, что с отличною храбростию поступили казаки при неприятельском на наши посты нападении. Для поощрения предводителя их есаула Кирсанова, по рекомендации Вашей, не оставлено без уважения, и он пожалован в полковники, о чем и рескрипт к Вашему сиятельству отправлен. А как уже из многих опытов видно, что неприятель в такой страх от упомянутых казаков приведен, что не только никогда против них устоять не может, но паче в бегство обращается, то я советую Вашему сиятельству сим их превосходительством при всяких случаях пользоваться…»
Наконец в Альтен-Бельц, главную квартиру Румянцева, приехал подполковник Миллер. Он доложил о прибытии эскадры Полянского.
Долго бушевавшее море утихло, волны, вздымаемые ветром, умерили свой бег… Корабли русской флотилии вошли в Рюгенвальд. Вице-адмирал Полянский тут же получил уведомление от подполковника Миллера, встречавшего эскадру в гавани, что его в ближайшие дни ждет генерал Румянцев.
– Место безопасное, ваше превосходительство, доберетесь до Рюгенвальда, – сказал Миллер, – а оттуда до гаупт-квартиры