быть, – Колобов неопределенно хмыкнул. – С этой шлюхой все может быть.
– Вы назвали Еремину шлюхой. Вы не одобряли ее поведение?
– Да мне-то какое дело? Лишь бы не мешала.
– А Еремина вам мешала?
– С чего вы взяли?
– И все-таки, как вы лично относились к ней?
Опять неопределенное хмыканье и пожимание плечами. Нет, Василий Колобов явно не был тем свидетелем, о каком можно только мечтать. Работал он продавцом в круглосуточном коммерческом киоске на Савеловском вокзале, сутки трудился – сутки отдыхал.
– Скажите, Вика никогда не приходила к вам на вокзал?
Вопрос этот Колобову явно не понравился. Ухмылка исчезла, он набычился и стал отвечать сквозь зубы.
– А чего ей там делать?
– Я не спрашиваю вас, что ей там было нужно, я спрашиваю, не видели ли вы когда-нибудь Викторию Еремину на Савеловском вокзале. И если видели, то когда, с кем она была, подходила ли к вашему киоску и что при этом говорила. Вопрос понятен?
– Не было ее там. Ни разу не видел.
– А вы никогда не приходили к ней на работу?
– Зачем? Чего я там забыл? Я и знать не знаю, где она работала.
И так без конца – "не знаю, не помню, не был, не видел… ".
– Когда вы узнали, что Еремина исчезла?
– Лелька сказала… в конце октября, что ли. Вроде того.
– Что конкретно она вам сказала?
– Что Борька Вику разыскивает, она на работу не ходит и дома ее нет.
– В тот период ваша жена никуда не уезжала из дома? В другой город или просто к подруге на несколько дней?
– Вроде нет.
– Вроде? Вы обычно бываете в курсе, где находится Ольга?
– Обычно – нет. Меня сутками дома не бывает. Я через день работаю, так что…
– А в те дни, когда вы не работаете?
– Тоже дома не сижу. И Ольгу не проверяю. Главное – чтобы в доме было чисто и еда приготовлена. Остальное – не мое дело.
– Она же ваша жена. Неужели вам безразлично, где она бывает и что делает?
– Почему безразлично?
– Вы, по-моему, сами так сказали.
– А по-моему, я так не говорил.
– Вы сами в конце октября никуда не уезжали?
– Нет.
– Все время работали через сутки?
– Все время.
– Придется съездить на вокзал, поспрашивать у местной торговой публики об этом Колобове, – задумчиво сказала Настя. – Что-то он задергался, когда его спросили, не видел ли он Вику на вокзале. Один человек едет на Савеловский, другой – к Ольге Колобовой. Быстренько.
– Да сколько же можно! – жалобно причитала Колобова, прехорошенькая пухленькая блондинка с огромными серыми глазищами, пышным бюстом и изящными ногами. Пытаясь создать видимость тонкой талии и стройных бедер, она носила слишком узкие джинсы и слишком свободный пуловер. Даже разговаривая с представителями уголовного розыска, она не потрудилась вынуть изо рта жевательную резинку, из-за чего ее речь, и без того медленная, с тягучими гласными, казалась одновременно и детской, и жеманной.
– Вы