Она пожала плечами и сделал большой глоток кофе. – Просто подумала, что человек, который идет по делам, не станет тратить столько времени понапрасну и поить незнакомую девушку кофе за свой счет.
– Ну, во-первых, девушка уже знакомая, раз я знаю ее имя, а она – мое.
– А во-вторых?
– А во-вторых, очень редко бывает, чтобы случайно начатая беседа с посторонним человеком вдруг стала интересной. И если уж такое происходит, то нельзя этим пренебрегать. Ради этого можно и дела отложить. Так что можете мне поверить, я никого здесь не жду.
– Вам что, правда интересно со мной разговаривать?
– Правда. Истинный крест, не сойти мне с этого места, – шутливо поклялся Миша, озорно подмигивая. – Кое в чем вы, конечно, правы, я действительно бежал по делам. Мне нужно ехать на другой конец Москвы, до станции «Алтуфьево», поэтому я и хотел купить что-нибудь почитать в метро. И теперь у нас с вами только два пути.
– Какие?
– Первый: я пропускаю важную деловую встречу и продолжаю с вами беседовать. После этого шеф сдирает с меня кожу без наркоза, причиняя мне ужасные страдания. И второй: я еду на эту встречу, потому что она действительно важная, но разговор мы все-таки продолжим. И вы, Анечка, должны мне сказать, когда и где.
Он знал, что действует грубо, примитивно, слишком напористо, но время поджимало. И без того два дня были убиты на то, чтобы узнать имя бывшей баскетболистки со странностями в психике.
Анна задумчиво посмотрела на него, потом резко поднялась со своего стульчика. Она была, конечно, высоковата даже для Доценко, имеющего рост метр восемьдесят девять, но не настолько, чтобы это выглядело смешным. Более того, для подавляющего большинства людей, имеющих в среднем рост меньше ста восьмидесяти сантиметров, они выглядели практически одинаково.
– Вы все еще хотите продолжить разговор? – спросила она неожиданно зло. Агрессивность вспыхнула в ней внезапно, ничто, казалось, этого не предвещало. Вот только что она сидела, чуть ссутулившись, на своем неудобном низком стульчике, жевала бутерброд, пила кофе и робко улыбалась Мише, боясь, что он сейчас повернется и уйдет, и вдруг голос стал напряженным, губы – узкими, глаза засверкали, а красные от мороза щеки даже побледнели.
– Вы имеете в виду свой рост? Так ведь и я не маленький. У нас с вами разница – сантиметров пять, не больше. Покажите-ка ваши сапожки. Ну вот, я так и знал, танкетка. Значит, на самом деле разница еще меньше. И вообще, Анечка, я не понимаю, при чем тут ваш рост. Меня, честно говоря, больше душа интересует. Почему вы сердитесь? Я вас чем-то обидел?
Она не ответила, молча уселась обратно на стул и стала считать газеты, лежащие в большой коробке. По тому, как тряслись ее пальцы, Доценко понял, что Аня сильно разволновалась и старается отвлечься, чтобы взять себя в руки.
– В котором часу вы заканчиваете торговлю?
– Около семи. Иногда в восемь. Как машина придет, – ответила она невыразительным тоном, не поднимая головы.
– Если я вернусь к семи, я вас здесь застану?
– Не знаю. Может быть.
– Тогда