и в них было так же легко и комфортно, как в тапочках. Ноги не уставали и даже если отекали в жаркие летние дни, то края этих замечательных туфелек не врезались в тело. При этом они были на каблучке и выглядели более чем прилично. Настя, до этого обычно ходившая в спортивной обуви, за два года износила свои волшебные башмачки до состояния драных лохмотьев и теперь страдала от перспективы снова влезать в кроссовки, в которых летом будет, прямо скажем, тяжеловато. Но, к сожалению, ни в чем, кроме кроссовок, она ходить не могла. Только в этих туфельках. А в Россию их почему-то не ввозили.
Не прошло и полминуты с того момента, как она закончила разговор с мужем, и телефон снова подал голос. И опять интервал между звонками был чуть короче, чем при внутригородской связи. Наверняка Леша забыл что-то сказать.
– Да, солнышко, – проворковала она, сняв трубку.
В ответ Настя услышала смущенное покашливание.
– Добрый вечер, Анастасия Павловна.
Она вздрогнула. Этот голос она никак не ожидала услышать. Неужели опять в ее жизни начинаются проблемы?
– Здравствуйте, Анатолий Владимирович, – осторожно ответила она.
– Вы меня узнали?
– Конечно, у меня хороший слух.
– С Новым годом вас и с Рождеством.
– Спасибо, и вас.
Повисло неловкое молчание. Сердце у Насти заколотилось, она ждала от этого звонка чего угодно, но только не радостных известий.
– Анастасия Павловна, я, собственно, звоню… С Эдуардом Петровичем не все благополучно.
– Что с ним?
– Рак. Слава богу, врачи надеются, что операбельный. Завтра мы везем его в Москву, в клинике нас уже ждут. Будут делать операцию.
– Он очень плох?
– Ну… Объективно – не очень. Он самостоятельно двигается, продолжает заниматься делами. Но вы же знаете Эда, он всегда был на ногах, всегда был бодр и энергичен. И тот факт, что он теперь мало ходит и быстро устает, для него настоящая катастрофа. Есть люди, для которых это норма, они в таком состоянии живут годами, десятилетиями, а Эд считает, что жизнь кончена.
– Я могу чем-то помочь?
– Спасибо, Анастасия Павловна, ничего не нужно, уже все сделано. Я только подумал, что перед операцией Эдуард Петрович, наверное, захочет с вами переговорить, и хотел просить вас не подавать виду, что все плохо, если вам покажется, что он сильно сдал. Знаете, он как ребенок, готов у первого встречного спрашивать, есть ли надежда. И верит всему, что слышит в ответ.
– Почему вы думаете, что он захочет поговорить со мной?
– Я знаю. Он очень тепло к вам относится.
– Мы не общались с ним больше года, – заметила Настя. – Он, наверное, уже и забыл обо мне.
– Вы не правы, он вас помнит и очень хорошо о вас отзывается. А не звонит потому, что не хочет создавать вам проблемы. Но перед операцией он наверняка будет вам звонить, может быть, даже попросит приехать к нему в клинику. Вы не откажете ему?
– Разумеется, нет. Я приеду, если он попросит.
Денисов. Могущественный