от всех виденных мною мальчиков. Тут до меня доходит: толстая книга, врожденная вежливость, задумчивый умный взгляд – в наше время это для детишек не вполне типично. В сей момент на зеркально-синей поверхности речной воды всплескивает жизнерадостная рыбка, круги медленно расходятся, растекаясь и увеличиваясь в размерах. Мальчик молча наблюдает это зрелище. Его тонкая рука с книгой опускается на песок, и мне удается прочесть название: «Давид Копперфильд» Чарльза Диккенса. Ничего себе, мальчуган! Мне отец эту книгу посоветовал прочесть лет эдак в пятнадцать. Да и то осилил я в лучшем случае третью часть – слишком архаичными показались мне их викторианские букли…
– Рыбная мелочь резвится, – поясняю.
– Красиво, – отстраненно произносит мальчик тонким голоском.
Все же он еще совсем ребенок.
Пытаюсь его глазами любоваться красотой, но в голову лезут разные мысли практического свойства. Например, как бы эту рыбку поймать и использовать в качестве наживки для поимки более крупной, из которой, в свою очередь, приготовить уху, чтобы ее с дымком, да под холодненькую… вот так.
– Слушай, мальчик, – неожиданно для себя говорю, – возьми меня к себе.
– Куда к себе? – спрашивает он, не поворачивая головы.
– В детство.
– Мне кажется, – запинается он, не желая обидеть меня, – вы там уже не сможете жить.
– Это почему? – весело удивляюсь.
– А там нет многого из вашей взрослой жизни.
– Чего, например?
– Ну, там, квартплаты, счетов, кредитов. Вы, взрослые, еще любите выпить, «гулять налево», «уклоняться вправо», разводиться…
– А ты думаешь, нам это нравится?
– Это взрослым может нравиться или не нравиться, и они будут делать, как им вздумается. А в детстве живешь, как скажут старшие.
– Ну ладно, а что еще у тебя есть такого, что взрослым недоступно?
– Мне кажется, всюду живет тайна. А мама меня не понимает. Как можно жить без тайны? – он вскидывает на меня прозрачные пытливые глаза.
– Мы ее разгадываем, и она перестает быть тайной, – мне приходится оправдываться за всех взрослых. Мальчик это понимает, но ему требуется защитить богатство своего мира от нашего вероломного вторжения.
– Зачем? – протягивает он, пожав плечом. – Пусть она будет.
– Еще несколько дней назад я бы с тобой поспорил, а теперь согласен. А что еще у тебя интересного?
– Чудо, – произносит он, словно ожидая вопроса. – Я каждый день ожидаю чуда.
– И оно происходит?
– А как же? Вот, например, вчера я ждал чуда, и оно случилось. Это была радуга. Еще я видел, как звезда падает. Еще видел закат солнца – он был большим и красным, в пол неба.
– Здорово. А еще, еще что?
– Надежда, – мальчик задумчиво глядит в небо. – Если у меня сейчас отнять надежду, то станет плохо. Мне еще долго жить, поэтому без надежды нельзя.
– Мне тоже нужно пожить, – сообщаю новость. –