из кухни выглядывает, на меня удивлённо смотрит, но тут же взгляд потупляет, краснеет и объясняет так это стеснительно:
– Я ведь ваш каждый шаг за пределами квартиры контролирую… Чтобы ничего непредвиденного не случилось…
Тьфу, чёрт, одёргиваю себя. Ну и вопросы я глупые задаю. Пора бы и привыкнуть к его возможностям.
– Значит, – спрашиваю, – ты и о Ломте, и о соседке в курсе?
– Да… – смущается он ещё больше.
– Ладно. Тогда корми. Чем-то нас сегодня повар из «Националя» порадует?
10
Ровно в семь вечера я стоял на площади как штык и ждал Сашка. Насчёт «ровно в семь» это я, конечно, лапшу вешаю. Был я на площади без пятнадцати семь – как разумею, на «дело» опаздывают только трупы, – прогулялся, покурил на воздухе, а вот уж к месту рандеву подошёл за две минуты до назначенного времени. И тут же ко мне подкатывает тёмно-синяя «тойота» с напрочь чёрными стёклами. Задняя дверца открывается, и слышу изнутри голос Сашка:
– Садись, Борис.
Шустренько вскакиваю в машину, и мы трогаемся.
В салоне, кроме меня, четверо сидят. Сашок на переднем сиденье, рядом водила – белобрысый парень с постоянной усмешкой на губах, видно, тот ещё оторвила, в углу, на заднем сиденье – хмурый мордоворот с комплекцией Сашка, а между нами худенький, с виду ничем не примечательный паренёк. Пять раз с таким знакомься, бадью водки распей, а на улице потом не признаешь. Короче, из разряда «серых мышек». Но где-то я слышал, что именно такие «неприметные» и являются самыми крутыми боевиками.
– Знакомься, – говорит Сашок и начинает представлять: – Валентин, Евгений, Олег.
Валентином оказывается тот самый неприметный (всё-таки правильно я вычислил, если Сашок его первым назвал!), Евгением – хмурый амбал, ну а Олегом, естественно, водила. Я его по морде ехидной сразу про себя Олежкой окрестил.
– Наше вам, – хмыкает Олежка и делает рукой жест, будто приподнимает отсутствующую шляпу.
– А моё – тебе, – парирую.
Олежка недоумённо оглядывается, машина виляет.
– Но-но! – осаживает готового что-то недовольно ляпнуть водилу Сашок. – Твоё дело – машину вести, а не лясы точить!
Минуту едем молча.
– Пушку свою покажи, – вдруг тихим таким, невыразительным, как и он сам, голосом предлагает мне Валентин. Вот уж, действительно, глянешь на него – пустое место. И вроде всё из себя нечто невзрачное, но язык почему-то не поворачивается даже про себя его Вальком назвать. Поэтому молча достаю «беретту» и беспрекословно протягиваю ему.
Берёт он её и – шурх-шурх ручками, что фокусник – в мгновение ока чуть ли не на все составные части разобрал и тут же опять сложил.
– Поточная сборка, балансировка так себе, ствол не пристрелян, – бесстрастно делает заключение он о моём оружии и возвращает его.
Я только плечами пожимаю.
– Любитель? – смотрит мне прямо в глаза Валентин. А глаза его серые пустые и холодные. Если они всегда у него такие, а, думаю, так оно и есть, – не везёт ему с бабами. Не любят