у двери… У двери стоял… стояло… нечто.
Это был чистокровный кавказец, с крючковатым носом, жгучими черными усищами, волосатым телом, выступающим пузиком и золотыми зубами, показывая которые, он приветливо мне улыбался. На нем была жутко потертая кожаная куртка с подстежкой и кожаная же кепка. Но главное было не в этом. По росту мой тренер доходил ну разве что до моей… хм… Короче, вряд ли доходил мне до пояса.
А как же танцы?! Танцы!! О чем думал Я-Гриша, присылая мне… этого пуделя? Как мы будем смотреться на стадионе в обнимку?
– Это что такое? – буркнула я, опустив голову, чтобы получше разглядеть, что мне там подсунули.
Блондин, позвавший меня в коридор (оба парня как раз поднимались с табуреток) повторно хихикнул, и я поняла, что его проникновенная улыбка, с которой он ко мне обращался, относилась вовсе не ко мне, а к моему тренеру. Они скрылись в своей комнате, а я осталась наедине с этим… с этой кнопкой.
Кнопка показывала мне все свои золотые зубы и по виду была абсолютно счастлива.
Я вспомнила слова Акунинского: «он, конечно, немного невзрачный, но…» Немного? Да это… Это, я не знаю, что такое!
– Это что такое? – повторила я, не зная что еще сказать.
– Какь щто такой? – с диким акцентом произнесло создание и подправило бравый гусарский ус. – Я тхренер!
– О боже! – Пол завертелся, и я лишилась сознания.
Москва, день 2-й
Утро я начала с того, что потянулась за мобильным и послала СМС Катьке. «Это все похоже на подставу. Тренер настоящий джигит, дышит мне пониже пупка, но, несмотря на это, за один вчерашний вечер умудрился семнадцать раз сделать мне предложение руки и сердца. Стадион постоянно занят, завтра вечером соревнования, а я до сих пор не знаю, как вблизи выглядит лук. Соседки все полоумные. Ответь, как у тебя».
Я не стала дожидаться ответа, мне просто безумно хотелось выговориться, поднялась, накинула на пижаму халат и пошлепала по общему коридору в общую же ванную. Дойдя до нее, наткнулась на запертую дверь и звук льющейся воды. Сверилась сперва с расписанием на стене: «С 10:12 до 10:24 – Образцова», затем с часами – 10:13. Уже мое время! Ладно, подождем.
Пока ванна захвачена оккупантами, вкратце расскажу конец ужасного вчерашнего дня.
– Рахат Лукумидзе! – гордо представился этот пингвин. – Можно просто Рашик!
– Рашик-Парашик, – вполголоса пробормотала я, сидящая на табурете.
Совершавшая две минуты назад свой виртуозный полет в небытие, я была поймана Рашиком и бережно усажена на сиденье, где и пришла в себя, чему поспособствовало помещение моего лица во влажную среду. Открывая глаза и ощущая мокроту, стекающую по щекам и носу, я, наивная, была уверена, что добрый самаритянин Рахат так быстро сбегал на кухню за водой и брызнул на меня. Оказалось, все куда хуже: Лукумидзе на меня попросту плюнул. Не в переносном, а в самом что ни на есть прямом смысле слова. И правда, зачем куда-то бегать, когда рот и так полон бодрящей жидкости? И постарался на славу, уж плюнул – так плюнул, от души, так,