сказать по правде, так оно и было. Меня удивило обращение. «Ты» и «Григорий Николаевич», которое к третьему письму уже сокращается до простого «Григорий». – Следователь устало вздохнул. – Меня уговаривали вспомнить, кто это мог быть, человек, с которым я знаком, который способен на шизоидные шутки или даже на безумство. Который знает мое семейное положение, то, что у меня есть сын и дочь. И сверх того, осведомлен о давно забытых знакомых из Останкино. Честно говоря, перебрав в уме всех людей из своего окружения, я совершенно ни на ком не смог остановиться. Вот не знаю я, кто этот человек, и все! – Григорий Николаевич смотрел на нас расширенными глазами. Было ясно: он очень хотел, чтобы ему верили. И мы поверили, разумеется, обманывать нас да и всех остальных работнику следственного комитета не было ни малейшего смысла.
– Вполне вероятно, что вы никогда даже не видели этого человека, – сделала предположение Любимова, не так давно столкнувшаяся с подобного рода обманом. – Выяснить можно почти любую информацию и о любом человеке, было бы желание и возможности. А в особенности такие вещи, как жена, дети, имя-отчество и место работы. С Останкино чуть сложнее.
– Да, – согласилась я. – Может быть, этот человек и вы пересеклись именно в момент ваших отношений с кем-то из телестудии. Тогда вы вполне могли проговориться и забыть об этом.
Григорий Акунинский согласно кивал, внимательно разглядывая наши лица. Казалось, ему было очень любопытно узнать нашу точку зрения по данному вопросу.
Катя настаивала на своем:
– Необязательно они пересекались. Это мог быть подслушанный в кафе разговор с соседнего столика. Да и просто так называемый Шутник видел вас выходящим из телебашни вместе с кем-то из сотрудников, вот и все! Он просто ткнул пальцем в небо и попал.
– В том-то и дело, что не попал, – наконец-то вступил Лохматый в наш с Катькой диалог. – Вернее, не совсем попал. Знакомство было настолько поверхностным, что я даже забыл имена этих людей. Поэтому очень глупо было со стороны приславшего записки надеяться, что я имею там какой-то вес. К тому же они люди подневольные, это не ведущие решают, что показывать по телевизору и когда. Почему же он взялся писать мне этот бред, убеждая наладить отношения и попросить выбросить телешоу и сериалы из телепрограммы? Загадка. Так что в этом с многоуважаемыми экспертами, как видите, я не согласен. Да пусть они простят меня, но такой уровень логики присущ только очень больному на голову человеку. В пользу моей неоспоримой правоты говорит и факт явной внутренней напряженности, когда дело доходит до моей дочери. Вы ведь тоже это почуяли, да? – Мы кивнули. – Конечно, женщины более чувствительны к малейшим перепадам настроения, вы, исходя из своей женской материнской природы, лучше улавливаете эти волны исходящей угрозы. Но здесь это так явственно сквозит, что и я заметил. При чем здесь моя дочь, зачем она ему? Разумеется, я, как отец, сильно испугался за нее и приставил к ней охрану. Но это еще не все диковинки. Вернитесь к записке номер два. Там написано: «Я знаю, что ты получил мое письмо, более того, я знаю, что ты