ты пингвин придурочный
всё время норовишь туда
где проржавевший крендель булочной
и хлещут водку господа
где плачут господа вальяжные
слезами пьяными навзрыд
где журавли летят бумажные
где пыль от топота копыт
над синим полем низко стелется
кровавый щерится закат
и ни во что уже не верится
ни в белый рай ни в чёрный ад
где стан шелками туго схваченный
плывёт сквозь чад как сквозь туман
звон колокольный между дачами
плывёт как будто тоже пьян
где смутные воспоминания
истаивают без следа
и морок зыбкого сознания
вот-вот исчезнет навсегда
«сплошной туман, и никакой конкретики…»
сплошной туман, и никакой конкретики.
река течёт, спокойна и легка.
плывут в воде размокшие билетики,
опавший лист, макушка поплавка,
останки от бумажного кораблика,
воронья тушка, тоже чей-то враг,
какой-то хмырь, зачем-то машет с ялика,
топор, бутылка, мячик, рваный флаг.
вот так сидел бы и глядел задумчиво
на берегу забвения-реки,
и слушал, как скрипят вдали уключины,
аукаются где-то грибники.
Автобусные хайку
*
В городе этом
Солнца нет месяцами.
Люди, как зомби.
*
Низкое небо,
Снеготочат облака.
Полдень, как полночь.
*
Лента дороги
Залита талой водой.
Фар отраженье.
*
Слякотно, сыро.
Каждые двести шагов
Попа Орейры.
*
Иней намёрзший
На окнах автобуса.
Где я? Не знаю.
*
Здание ЗАГСа.
Низкая крыша в снегу.
Был там три раза.
*
Возле дороги,
Словно паук, добычу
Мент караулит.
«только и знаешь, что куришь…»
только и знаешь, что куришь,
воду холодную пьёшь.
кажешь хронический кукиш,
песенки злые поёшь.
выйдешь один на дорогу
в лютый январский мороз.
глянешь печально и строго,
словно пытаясь вопрос
в сумерках зимних озвучить,
но промолчишь, как всегда.
лучше молчи уже, лучше
не выходи никуда.
«Как ни крути – выходит поперёк…»
Как ни крути – выходит поперёк.
Вино не впрок, да и вода не лучше.
Звезда-полынь задела наши души
И выжгла напрочь наш с тобой мирок.
И срок отмерен – с пятки на носок,
Ещё шажок, и Карфаген – разрушен,
И эпилогом падает на душу
Полынный смог. Прах отрясая с ног,
Обидой и виной себя не мучай.
Таков