Вот и я о том же. Оставлю вам денег. Половину от тех, что есть. Продам машину, еще что-нибудь и поеду. Черт с ней, с Америкой.
– Ты знаешь, я тоже подумала: что бы мы там делали? Ведь у нас никого там нет.
– Да. А вдруг бы мне дали визу, а тебе не дали?
– По крайней мере, ребенка бы точно пришлось оставить на неопределенный срок здесь, у моих родителей, а они совсем уже старики. Нет, все это к лучшему.
– Ты знаешь, я застрелил сегодня какого-то придурка.
– Да прекрати ты! Хватит шутить, серьезную ведь тему обсуждаем!
– Ну да, да… Шутка действительно неудачная.
– Дурень, пошли спать, утром поговорим.
Утро было хоть и похмельным, но не сняло решимости ехать и работать. И я начал: повесил в Интернет объявление о продаже машины за смешные деньги, чтобы ушла сразу, позвонил в Екатеринбург и Тольятти, договорился о встрече, спустился вниз, зашел в авиакассу, вход в которую был с торца дома, и купил себе билет. На следующий день я улетел.
Коммерческим директором Тольяттинского винного завода оказалась любовница учредителя – загорелая девчонка по имени Аделя. Я зашел в ее большой, со вкусом обставленный, чистейший кабинет, расположил ее к себе поцелуем руки и всеми силами попытался показать ей, что она, как женщина, произвела на меня ошеломляющее впечатление. Мы проболтали полтора часа обо всем понемногу. О деле проговорили всего ничего, и я пригласил Аделю к себе, в гостиницу. Она засмеялась и сказала, что заедет после работы, «если папа разрешит».
В восьмом часу вечера того же дня я провел довольно много времени между ее восхитительных ног, заставляя ее подниматься выше самых высоких деревьев несколько раз, не используя при этом свой главный аргумент, а после того, как она вдоволь налеталась, я удовлетворил свою страсть, долго плывя в ее потоке. Вылететь в Москву на следующий день не получилось, Аделя приезжала утром, в обед и вечером. Пришлось сдать билет и задержаться в Тольятти на неделю, причем в довольно необычной для меня роли куртизана-затворника. Я жил в трехкомнатном номере, никуда не выходил, по три раза в день принимал у себя Аделю, «папочка» которой, очевидно, мало что мог и смог последний раз около года назад, после чего укатил в Испанию и там попал в больницу с переломом шейки бедра, полученным в результате падения с высокой кровати в травести-борделе Барселоны. Я ел какие-то блюда, которые она заказывала для меня в городских ресторанах, ходил по номеру нагим, в обнимку с бутылкой коньяка. Вот за это я всегда с ностальгией вспоминаю свой маленький винный бизнес. Ведь он начался с такой восхитительной физиологической прелюдии по имени Аделя. Она сама отвезла меня в аэропорт, я пригласил ее в Молдавию, и она обещала приехать. Поглядеть образцы вина и провести со мной свой отпуск.
Совершенно прозрачным от беспробудного пьянства в коктейле с развратом я предстал перед таким же прозрачным, как и я сам, коммерческим директором екатеринбургского винного завода с говорящей о его отношении к жизни фамилией