я их сегодня все утро и считал! Целых четыре часа! Поэтому, между прочим, вы и знаете, что их – двадцать три. А не двадцать четыре или двадцать восемь. – Саша теперь смотрел на Хачека прямо-таки с ненавистью.
– И ни одного повреждения из двадцати трех (твою мать!), которое могло бы явиться причиной смерти, ты не нашел? И поэтому тебе нужны дополнительные экспертизы? – Дальше со стороны Хачмамедова последовала такая непечатная тирада, что Саша, вынужденно слушая начальника, даже удивился. А удивившись, вдруг успокоился, без приглашения подвинул к себе стул и сел сбоку от хачмамедовского стола.
– Послушайте, Владимир Александрович, я ведь не дурак…
Но в институтском своем кабинете проректор Павел Владимирович о делах, творящихся в экспертизе, знать не знал. И поэтому упорно продолжал расписывать преимущества судебной медицины.
– Мне этот предмет знаком весьма поверхностно. – Лена старалась говорить аргументированно, сосредоточенно и веско, но выходило почему-то жалобно. Она сама это чувствовала, но изменить тон не могла – уж больно велико было ее разочарование. Готовилась к одному, а получилось… – Три года назад вы посылали меня учиться в очную аспирантуру по специальности «Глазные болезни». – Никогда, ни на одном экзамене в жизни Лена так не волновалась, как теперь. – А сейчас, когда я вернулась после аспирантуры, оказывается, что меня никто нигде не ждет. Но ведь одним из условий моего обучения было возвращение именно на кафедру офтальмологии…
– Елена Николаевна, еще раз вам повторяю. Вы должны были вернуться на кафедру не по конкурсу, а по замещению должности. Вместо ушедшей в декретный отпуск ассистентки Петровой. Ну кто же знал, что Петрова в декретный отпуск не уйдет?
– А почему она не ушла?
– Ну что за глупый вопрос… – Павел Владимирович почувствовал раздражение. – Откуда я знаю? Может, бабушку из деревни выписала с ребенком сидеть. Может, место свое боится потерять. Ну поймите, не могу же я вас посадить ей на голову? И уволить ее не могу. Петрова – кормящая мать. – Проректор сделал паузу и нетерпеливо забарабанил обеими руками по блестящей поверхности стола.
Лена зажмурила веки и отчетливо представила: три года аспирантуры коту под хвост, диссертация ее никому не нужна, в институт ее не возьмут, она пойдет работать в поликлинику. Очередь на прием тянется от регистратуры в два этажа, больные ругаются, денег нет.
Две слезинки капнули на платочек.
– Елена Николаевна! – крикнул проректор. – Что это такое? – Он рассерженно стукнул ладонью по столу. – Хватит реветь, как проштрафившаяся студентка! Вы сами теперь преподаватель. Выбирайте из трех – и немедленно. Не задерживайте меня! Вакансии есть на кафедрах: нормальной анатомии, микробиологии и судебной медицины.
Слезы потекли быстрее.
– Или пишите заявление, что будете трудоустраиваться сами вне нашего института. – Пухлая рука с редкими волосками протянула ей через стол чистый