Флеминг, поднимаясь со дна шлюпки, где, несмотря на все наши усилия, хлюпала вода.
Я обхватила ее, пытаясь поддержать, но только Ханне удалось втиснуть миссис Флеминг на сиденье между мною и Мэри-Энн, а миссис Грант заправила ей руку в косыночную повязку и набросила одеяло поверх промокшего до нитки платья, чтобы унять озноб.
– Хуже уже не будет, – бросил мистер Хоффман. – Скажите ей все как есть.
– Вы тоже ее видели? – Безумными глазами миссис Флеминг уставилась на мистера Хоффмана, и тот не стал запираться:
– А как же, конечно видел.
Больше никто не произнес ни слова. А священник совсем сжался внутри своей просторной сутаны при виде этой сцены отчаяния.
Мистер Хоффман заговорил без эмоций:
– Когда нашу шлюпку опустили до середины, а потом зачем-то стали поднимать, девочку задело бортом. И выбросило за ограждение. У меня на глазах она упала в воду. Скорей всего, она утонула.
– Это еще неизвестно, – вставила Ханна. – Откуда нам знать?
– Возможно, ее подобрали, – робко предположил священник, и я поняла, что все не сговариваясь вспомнили, как тянул к нам ручонки малыш в галстуке-бабочке и как Нильссон и Харди били веслами тех несчастных, что цеплялись за нашу шлюпку.
Сотрясаясь в неудержимом ознобе, миссис Флеминг беспрестанно повторяла:
– Благодарю вас, лучше уж знать правду.
А я про себя думала: как можно принимать на веру слова Хоффмана, если на палубе была такая сумятица?
Когда стало смеркаться, случилось нечто необъяснимое: две итальянки, которые до этого молчали, пронзительно вскрикнули и начали судорожно креститься, не разжимая объятий. И только мистер Синклер, инвалид, сумел для нас перевести, что в ответ на их молитвы им было откровение: половина из нас погибнет.
– То есть половина из нас выживет, – поправила миссис Грант, давая понять, что тема закрыта.
Казалось, миссис Флеминг пришла в чувство, и я с гордостью думала, что в этом есть и моя заслуга – ведь это я гладила ее по руке, нашептывая: «Мало ли что они тут наговорили. Вы не верьте». Потом я рассказала ей о своей краткой, но такой счастливой семейной жизни, о наших с Генри планах свадебного банкета, и меня поразило до глубины души, когда она заявила:
– Если уж говорить начистоту, Грейс вообще не место в этой шлюпке.
– Что вы, что вы! – стала увещевать Мэри-Энн все тем же примирительным тоном, каким она постоянно обращалась к миссис Флеминг.
– Как видно, ты пребываешь в неведении, Мэри-Энн, но я-то знаю. Шлюпка перегружена именно по вине Грейс. Все слышали, что сказал мистер Хоффман? Нашу шлюпку опустили до середины, а потом зачем-то стали поднимать. Мистер Харди рассадил пассажиров и приказал спускать шлюпку на воду, но тут прибежали Грейс с мужем и стали его уламывать. О чем у вас был разговор, Грейс? Это всем интересно. Я обратила на тебя внимание только потому, что ожидала увидеть в шлюпке мою Эмми. Она все время держалась за мной. Меня со сломанной рукой пропустили вперед, но я бы ни за что не села в шлюпку, не будучи уверенной,