его использовали уже в нашем хозяйстве для окрашивания маргарина); кустарник индиго давал темно-синий цвет; кошениль, насекомых-вредителей, индейцы собирали, как и подразумевает его латинское название cacti, на кактусах и получали из них ярко– красный, карминный, цвет. И были еще другие. Темные семена genipa, которые можно найти в тропиках, давали черный цвет. Бледно-лиловый цвет, как и средиземноморский «королевский пурпур из Тира», получали из моллюска, встречающегося на Тихоокеанском побережье.
Цвет имел большое значение. Он был символом, и очень реальным для ацтеков. Если красная краска использовалась как кровь, она действительно становилась эквивалентом крови; это была кровь. Черный цвет олицетворял войну, потому что черное обсидиановое стекло шло на лезвия боевых мечей (макуа-уитль). Он также был символом религии: жрецы одевались исключительно в черное. Желтый цвет был цветом пищи, потому что такого цвета были кукурузные зерна. Синий означал жертвоприношение, а зеленый считался королевским цветом, потому что это был цвет перьев птицы кетцаль (квезал), которые могли носить только вожди. Французские символисты во главе с Малларме в конце XIX столетия использовали цвет в своей поэзии точно так же. Они наводнили весь Париж аллегориями и скрытым смыслом этой древней магии (таким новым, по их мнению), но на самом деле все это было старо как мир.
Рисунок мог быть любым – все было позволено, все допускалось. Под защитой богини Шочикецаль ткачиха могла выразить на холсте все, что она принимала близко к сердцу. Из природы и окружающей жизни она брала земные вещи: рыб, улиток, кактусы, птичьи перья, шкуры ягуаров, солнце, даже падающий снег – все использовалось для мотивов рисунка. Были и геометрические узоры, сильно стилизованные животные. Происходило преобразование предметно-изобразительного искусства в узоры, покрывающие всю поверхность ткани. Все это видно на рисунках, взятых из книги податей и перерисованных с реальных ткацких изделий, доставленных в Мехико-Теночтитлан.
Для себя женщины ткали юбки до щиколоток, старательно обшитые каймой, а в качестве верхней части костюма выступал хорошо известный уипилли. Ацтекские женщины давали волю своей фантазии. Поразительный эффект, который производило женское платье, не был преувеличен конкистадорами. Вот описание, сделанное одним священником во время ежемесячных праздников, когда женщины, а особенно великолепно одетые наложницы, танцевали с воинами: «…и все были красиво одеты, великолепно украшены, на всех были юбки изумительной работы и прекрасные уипилли. Юбки одних были украшены узорами с изображением сердец, других – рыб, у третьих на юбках был узор из спиралей или листьев. Некоторые были без узоров; но на всех была кайма и бахрома… Что касается рубашек, то на некоторых женщинах были темные свободные одежды, на других были мотивы, напоминающие дым или черные полосы, на третьих были изображены дома или рыбы…»
Для мужчин женщины ткали два главных предмета одежды: набедренную повязку (маштли), представляющую