В вяземском окружении. Воспоминания бойцов 6-й дивизии народного ополчения. 1941–1942
в Мойтево. 19 сентября пришло известие, что наша дивизия стала кадровой и получила наименование 160-я стрелковая дивизия. Да, теперь мы полностью вооружены, обмундированы, прошли школу прифронтовой жизни и во многих отношениях сравнялись с кадровыми частями. Но предстояла еще большая работа по перестройке ополченческой дивизии в кадровую. 22 сентября группа ополченцев во главе со студентом МИИТа В.С. Ницурой была направлена в Москву для получения удостоверений личности армейского образца. У ополченцев удостоверений не было или были довоенные.
Неподалеку от Мойтево (несколько восточнее его) расположился саперный батальон, где мне иногда приходилось бывать по делам охраны штаба. В штабе батальона я обычно говорил обо всех этих делах с помощником начальника штаба батальона Запорожцем Григорием Ивановичем, у которого я учился в институте по математике. Григорий Иванович ревностно относился к военной службе и всегда оперативно выполнял требования по выделению людей для нужд штаба дивизии.
22 сентября Саша Волков и я пошли в баню в Ельню; это была первая баня с тех пор, как мы покинули Москву. Конечно, мы мылись в речках, но очень не систематически, и теперь, когда появилась возможность помыться в настоящей бане, мы очень этому обрадовались. Кроме того, нам хотелось посмотреть Ельню, которая побывала в руках фашистских захватчиков и была освобождена нашей армией.
Собрав смену белья, мыло и раздобыв откуда-то мочалки, мы двинулись в Ельню. Был чудесный осенний день, нам было легко, так как мы оставили в Мойтево свои куртки и вещи. Мы шли по дороге, которая, извиваясь, пересекала большое поле. Собственно, с начала войны мы шли просто так в первый раз. Теперь мы могли посмотреть кругом, вдохнуть поглубже прекрасный воздух полей, поразмять спину, почувствовать всю чарующую прелесть нашей русской природы.
Мы шли не спеша, смотрели, как артиллеристы возились около своих орудий, накрытых маскировочными сетками. Спокойно смотрели, когда вдали одинокий снаряд, взорвавшись, поднимал вверх столб земли и пыли. Мы чувствовали себя спокойно, и, казалось, ничто не могло нарушить это спокойствие первого отдыха за последние два с половиной месяца.
По мере того как мы приближались к Ельне, очертания города вырисовывались все отчетливее. Город был маленький, большинство домов – одноэтажные, очень похожие на дома подмосковных дачных мест. Справа вырисовывалось каменное здание из красного кирпича с высокой каменной трубой. Это, как мы уже знали, был винный завод. В городе было еще несколько каменных домов, помнится, не более чем в два этажа. Город не был разрушен полностью, но носил сильные следы бомбежки, артиллерийского обстрела и, видимо, грабежей. Населения почти не было, двери многих домов были открыты настежь. Сквозь эти открытые двери, выбитые окна виднелись порой совершенно чистые жилые комнаты; иногда в окне висела белая занавеска, тогда как в другом окне зияла пробоина через разбитую стену прямо в открытое небо.
Мы остановились около