не то сказал, не так перевел – посол тут же челобитную строчит, отвернулся чихнуть – нарушение порядка, не так ведешь себя – плохой работник, и нет прибавки, вот тебе и наказание – «вычитают твои вины», а то, не дай бог, – кнут. Ошибку в каком-либо донесение или отчете сделаешь – наказание. Вон как с Гришкой Котошихиным, подьячим нашего приказа, обошлись…
– А что с ним случилось?
– О… не приведи Господи. Помнится, было это еще в шестидесятом году, я тогда писцом был в приказе, ну, как ты сейчас. Так этого Гришку бедного за описку в царском титуле в одной из грамот поставили под батоги, дали ему двадцать пять ударов – всю спину изрезали. Бедный света белого невзвидел. От должности не отлучили, умен был плут, языков много знал. А как рубцы на спине подсохли да опух с ног сошел, отправили несчастного в Польшу посланником, правда он оттуда, сбежал к шведам, сволочь.
– А почему сбежал? – полюбопытствовал Петр.
– Да и как не сбежать? Ни за что ни про что у Гришки дом отняли, семью в стужу на улицу выгнали, отца со свету сжили, его самого Юрка Долгоруков заставлял подложную ябеду против боярина Черкасского подписать, а если не подпишет, грозил запытать до смерти в застенке. Так что, ох, сыне… – Василий Тимофеевич перекрестился и на минуту задумался. – А другой случай недавно был, в середине декабря, как раз перед подписанием Бахчисарайского договора. Отправились три наших посланника в Азов на переговоры к туркам. Ехали малым отрядом.… И что ты думаешь? Не доехали ребятки – донские казачки, промышлявшие возле Азова, разбили охрану, заарканили посланников и сбыли нехристи пленников татарам как ясырь, а те в свою очередь продали их туркам. Не окажись они у турок, мы бы в приказе до сих пор не знали, куда исчезло посольство. Выкупили их потом. Так что опасна государева служба… А что, сыне, если вместо приказной службы тебе действительно выучиться на лекаря? – немного помолчав, мечтательно проговорил Василий Тимофеевич. – Будешь лекарем. Ты ведь у меня парень способный, учиться любишь, – Он пытливо посмотрел на Петра, наблюдая за его реакцией.
Петр готов был подпрыгнуть от счастья, но сдержался, сказав:
– Да, тятенька, я очень хочу учиться. – И низко, в пояс, поклонился отцу. – Где ты говорил, учат на лекаря?
– В Аптекарском приказе, при нем лекарская школа есть. Там доктора-иноземцы по царскому указу стрельцов учат разным иноземным наукам лекарским.
– А каким лекарским наукам там учат? – простодушно спросил Петр.
– Ну, ты, Петька, спросил, – Василий Тимофеевич удивленно помотал головой. – Откуда ж я знаю каким.… Ну, слышал я, что пульки из плоти учат вынимать, настои разные, примочки из лекарственных трав готовить.…Ну, наверное, учат ратных людей лечить. – Он выразил недоумение на лице и добавил: – Чудно как-то – из стрельцов делать лекарей. Тогда можно и калачников переделать в пушкарей или сапожников…
– Это как про меня, тятенька, ведь сначала я выучился на толмача, а теперь хочу учиться на лекаря?
– Ты,