этом она здесь с кем-то разговаривала, напрашивались два очевидных вывода. И лучше бы аквилифер решил, что бедняжка медик под давлением страха сходит с ума.
Если пойдут слухи, будто Валерию Минору Виту преследует князь лана Амин, предлагая ей свои лаборатории и библиотеки, жизнь благородной примы здорово осложнится.
– Трибун Аврелий собирает силы для атаки? – спросила она в попытке отвлечь.
– Сидеть на сковородке, ожидая, пока всех поджарят, бессмысленно, – кивнул несущий орла. – Шансов в открытом поле у нас мало. Но не делать совсем ничего – худшее из решений.
Баяр подошел к краю, хмуро оглядывая порядки врага.
– Да, – присоединилась к нему Вита. – Я как раз об этом размышляла.
– М-мм?
– Доступное нам поле выбора по форме напоминает воронку. Широкую в начале пути, но стремительно истончающуюся к концу. Каждый раз, когда мы принимаем решение, призванное сохранить статус-кво и оттянуть развязку, пространство для маневра сужается. Часть доступных ответвлений отсекается. Варианты исчезают. Каждый последующий выбор – еще менее приемлем, чем предыдущий.
Если слишком долго тянуть, даже керы не в силах будут остановить катастрофу. За секунды до солнечного удара Дессамин успеет разве что эвакуировать саму Виту. Не больше.
– Нас затянуло в водоворот и продолжает чудовищной силой увлекать вниз. Нужен рывок вверх и в сторону. Но я никак не могу сообразить, где здесь верх. И что это должна быть за сторона.
Маг смотрел на нее так, будто благородная Валерия стала вдруг интересней вражеской армии.
– Вы, похоже, не в первый раз оказались в подобной воронке.
– Она знакома любому медику. – Вита бледно улыбнулась. – Но, честно говоря, более всего происходящее напоминает последние годы моего замужества.
К ее удивлению, подобное сравнение не оборвало разговор на корню.
– Вы ведь были супругой сенатора Вития, не так ли? Он через вас получил столь звонкое имя?
– Он был болен. Каскадная лихорадка смертельна, но он выжил, последний в роду, что и было отражено в имени. Войдя в дом супруга, я стала называться по его когномену. Как и принято.
Она говорила с рассеянным безразличием, которое последние годы уже не требовало притворства. Воспоминания поблекли: установленная в нарушение всех приказов связь жизненных сил, долгие часы борьбы, когда юная целительница пыталась вытащить с того света двоих. Вита была медиком. Она ни о чем не жалела. Но почему-то продолжила:
– Оказалось, что одно из осложнений каскадной заразы – перенесшая ее женщина не в силах выносить ребенка до срока. Супруг мой был старинного патрицианского рода. Ему нужен был сильный наследник. Мы расстались.
Она не винила Вития за развод: на тот момент Валерия Минора превратилась в такой клубок горя, вины и одержимости, что, будь ее воля, сама бы от себя сбежала. Но благородный сенатор отказался признавать сыновей, что родились недостаточно крепкими для его древнего рода. Это заставило ее, наконец, посмотреть