парил над Землёй, как всегда,
Пролетая над пылью дорог.
Но не твёрдым я был, вот беда,
Нет не твёрдым, хотя Я и Бог.
И однажды, когда невтерпёж
Стало мне обождать до поры,
Не скрывая волнения дрожь,
Я уселся на склоне горы.
Обернулся я мертвой скалой,
Нерушимой – не срыть, не стереть,
И, укутавшись дымчатой мглой,
Затаился и начал смотреть.
На вершине Разумной Горы
Повторялась нетленная Жизнь,
Вырываясь из жерла – норы,
И катилась немедленно вниз.
И в Потоке беспечно снуя,
Среди кошек, верблюдов и псов,
Копошились Такие, Как Я,
Те, Как Я, из разрушенных снов.
Пробегая начертанный путь,
Путь до Сердца, как смысл бытия,
Все бросались на Божию Суть
И катились по Склону, жуя.
И дрались на бегу за куски,
И бранили нетленную твердь,
Попадали в ворота Тоски,
Ну а там караулила Смерть.
И костлявый оскал не тая,
Улыбалась злорадная спесь,
Пожирая Таких же, Как Я,
Без остатка, до крошки, как есть.
Я от горя бессильный молчал,
Не стараясь им как-то помочь.
Я рождался за них, умирал,
Поднимался в рассвет, падал в ночь.
Нёсся с ними по Склону Горы,
Проклиная нетленную твердь.
Забывая про Божьи Дары,
Окунался в зыбучую Смерть.
И жалея, что это не сон,
Провидению будто внемля,
Я изрёк оглушительный стон
И качнулось от страха Земля.
И качнулся от ужаса Склон,
По которому нёсся Поток,
Громыхнуло вдали эхо-стон,
Сотворенцев валя с быстрых ног.
И воззрились они на скалу
Потаённую в дымчатой мгле
И, не видя обманную мглу,
Разглядели Меня в той скале.
В этот миг Я узнал сам себя
В этих полных смятенья очах,
В этих взглядах, Таких же, Как Я,
В этих мыслях, бегущих во прах.
Те, кто разумом был несилён
Поднимались с разбитых колен
И, пугливо отвесив поклон,
Уносились в чернеющий тлен.
Уносились, смиренно скорбя,
Доедая оторванный кус,
Не поняв ни частицы себя,
Не поняв и божественный вкус.
Те, кто разумом был посильней,
Не спешили вставать, но ползли
Вверх по Склону к частице Моей,
Прямо к Сердцу, как только могли.
И добравшись туда кое-как,
Разрывали тщедушную грудь
И, рассеяв неверия мрак,
Возвращали кровавую Суть.
И живым согревая теплом,
Отдавали с надеждой сердца,
И не мысля, что будет потом,
И не мысля раденья Творца.
Я не смог не поддаться слезам,
Я