гоняется с дубиной. Но и этому рады.
Помню тетку Дуню. У нее мужа забрали, остались две малые дочки. Они в бригаде с ней жили, спали на нарах в вагончике. А суп положен лишь тетке Дуне. Конечно, наливали побольше. Сядут. Дочки хлебают, а мать глядит на них, приговаривает: «Ешьте, мои деточки, ешьте… – Потом заплачет: – Уж померли бы вы скорей…» Они пухли от голода. Многие тогда пухли».
Вспоминает Иосиф Ефремович Силичев, с хутора Евсеев:
«Отца посадили… За дом. У нас дом был большой. Остались мы с матерью шестеро: мне – 6 лет, Куле – 5 лет, Никите – 9, Сергею – 14, а Степа с Иваном – уже большенькие. Голод… Особенно весной, к лету, когда все подъедим: картошку да тыкву. Лист карагача пойдет пареный, лебеда, желуди… Спасибо коровке. Мама в кармане зернеца принесет, в печи запарит. А потом ее захватили и повезли в суд, в Калач, а мы ревели и за нею до самого Калача бежали (более 30 км). Возле суда жил Аникей Борисович Травянов, он не помню кем был, но при власти. Он увидал, как мы все ревем: Куля да я, Никита с Сережей, Степа. Он к судье пошел и заступился: «Чего она такого наделала. Две горсти ржи… Вы уже ее простите».
Его послушали, присудили нам штраф. Потом мы его платили».
Вернемся к делам архивным.
Дело Байгушевой Степаниды Петровны и Долгачевой Надежды Васильевны, хутор Перелазовский, Березовский нарсуд.
«…У Байгушевой обнаружено: пшеница смешанная с рожью 38 кг, было спрятано в матрац. У Долгачевой – пшеницы 9 кг 500 г, крупа 4 кг, пшеница с примесью 57 кг. Трудодней имела 104, на них получила 9 кг озимки».
На 104 трудодня выдали лишь 9 кг пшеницы!
Из протоколов:
«Комиссия считает, что хлеб краденый».
«Я заглянул на полку где лежали пышки из дранки». «Хлеб из колхоза не получали, ясно хлеб краденый». «Колхозникам пшеницы не давали, значит краденая».
И вывод: «фактом изъятия у них хлеба вполне изобличаются».
Напрасны оправдания и просьбы:
«Хлеб у меня купленный, на это есть свидетели… У меня малолетние дети – четверо – старшему 10 лет. Прошу пустите меня… Я купила во Фролове, за 2 пуда заплатила 60 рублей. С поля хлеб я не крала…»
«Моя вина… это боязнь голодовки, глупость моя женская. Прошу уменьшить наказание, я признаюсь и раскаиваюсь кражей не занималась… Прошу дать возможность быть не в разлуке с единственным сыном… пришлось так много пережить горя и слез…»
Приговор: 10 лет с конфискацией.
«Кража была произведена, – признается Федор Егорович Абалмасов из села Ягодное Ольховского района. – Но я был вынужден это сделать – с целью пропитания моей семьи – 7 человек. Я думал, что придется мне голодать, хлеба не хватит. Имея 212 трудодней мне колхоз хлеба на эти трудодни не выдавал. Всего за 1932 год я получил 85 кило». (На 7 едоков, напомню я).
Жена Абалмасова просит: «Остаюсь с пятью детишками, из которых старшему 15 лет».
Приговор: 10 лет с конфискацией имущества.
Нелишне прочитать опись имущества колхозника Абалмасова:
«Дом – 1. Одеялок детских –