ответственного худфондовского мужичка, который оказался совсем не мужичком, а чудным парнем, тем самым, чернявеньким, своим в доску и тоже резчиком по дереву, как они пили с ним брудершафты, а в промежутках – за новые туфли Димона (впрочем, тесноватые), как заказывали оркестру белые танцы, три подряд, два вальса и танго, и как к их развеселому столику подплыла…
– Раисса Андре-эвна… – пропел Валдомиро.
Ах, как блистали ее глаза, когда они танцевали белый, четвертый по счету, танец, то ли болеро, то ли румбу, то ли опять-таки вальс. Да-да, вальс, конечно же «Вальс цветов» из балета «Щелкунчик»!
– А при чем здесь все-таки музыкальный салон? – не понимал авиатор.
– А при том, при том! – восклицал распалившийся Валдомиро и продолжал рассказ.
На борт теплохода «Александр Пушкин», ни более ни менее, пригласила Раиса Андреевна всю честную компанию в каюту люкс пить коктейли, смешанные ее собственной рукой, такой вдохновенной, такой округлой, ужасно горячей почему-то… А «чудный парень» (чернявенький) вышел из каюты за сигаретами и больше не вернулся, но вместо него на огонек пожаловала аристократическая приятельница гостеприимной хозяйки – Карина (Кара! Кариссима!), с глазами, как черные звезды, от взгляда которых по спине бежали мурашки и перехватывало дыхание, остроумнейшая молодая особа, которая, кстати, сигареты и принесла.
– А после? Что было после? – нетерпеливо спросил Листопад.
– Шикарно было! Только вот Димон куда-то задевался…
– Как это задевался?
– Очень просто: задевался, исчез, перестал наблюдаться… Играли в прятки… или в жмурки? Впрочем, не важно, короче – пропал Димон!
– И вы его не нашли?!
– Черт его знает, не помню… Кажется, не особенно и искали. Дался тебе Димон! Ты дальше слушай…
И Валдомиро принялся живописать, как из-за реки поднялась багровая луна, изъязвленная по краю слоистым ночным облаком, про песню над темной загадочной водой, от которой щемило на сердце и хотелось бежать по лунной дорожке, по трепетным лунным бликам, – через реку, за лес, поперек необъятной, полной горьких полынных ароматов плоской степи, туда… далеко-далеко… К уступчатым мавританским горам, быть может, но обязательно бежать, стремиться… держась, разумеется, за горячую руку несравненной Раисы Андреевны.
– Дальше, – Листопад закурил сигарету и глубоко затянулся.
– Дальше? – переспросил Валдомиро и расцвел озорной улыбкой. – Дальше руки в ноги и на теплоход! Там у них музыкальный салон – отдай все и мало! Раиса обещала договориться, очень приглашала. Чудная женщина!.. Там и позавтракаем.
– Удобно ли? – фальшиво усомнился Георгий Валентинович и тут же спросил: – Возьмем малого? Сто песен на спор. Он вроде бы уже оклемался.
«Малый» закряхтел, с трудом повернулся на спину, и на его усатеньком личике блеснули капли сонной испарины.
– Ишь, припотел, менестрель, – ласково сказал Листопад.
«Малый» свистнул носом, открыл васильковые глаза, огляделся и спросил:
– Где я? Который