шампанского и выпила его одним духом. Прислушалась к себе, потом, игнорируя сопротивление, отняла второй бокал и отправила его вслед за первым. После чего продолжила повествование:
– Он налакался до поросячьего визга…
– Узнаю своего коллегу.
– Упал на меня, ткнулся своим рылом мне в декольте…
– Возмутительно.
– Потом он меня всю обслюнявил и еще хрюкал прямо в ухо!
– Как я вам сочувствую.
– В общем, вел себя как свинья! – подытожила Жузич. – Кстати, вы кто?
– Свиноедов.
– Издеваетесь?! – гневно крикнула Агния Альбертовна. – На меня нападают, а вы издеваетесь?!
Она повернулась к Люде Горенок, которая прислонила гениального фотографа к ближайшей колонне и с тревогой ждала – упадет или не упадет.
– Идемте, милая, нам пора. Мы и так изрядно задержались. А вы паяц! – сообщила она арт-директору, оставшемуся стоять с двумя пустыми бокалами в руках.
– Но его фамилия действительно Свиноедов, – звонким голосом сказала справедливая Люся.
– Ну да? – не поверила та. Пожевала губами и нравоучительно заметила: – В нашей стране носить подобную фамилию просто аморально. Обещайте, молодой человек, что смените ее на что-нибудь более…
– Вегетарианское, – подсказал тот.
– Грибоедов, – неожиданно четко выговорил Милованов и захохотал.
Хохот его был таким громким и заразительным, что привлек внимание группы людей, среди которых находилась и Белоярова. Она повернула голову, сразу заметила пьяного фотографа, а рядом с ним пунцовую Агнию Альбертовну. Сообразила, что подчиненный попал в историю, и выдвинулась на место происшествия, чтобы расставить все по своим местам.
– Люся, ты не забыла календарь? – спросила она, подойдя и погремев ледяными кубиками в бокале. – Пеструхин – новый человек в холдинге, мне нужно наводить мосты… Я хочу завязать с ним дружеские отношения. Полагаю, ты трезвая? Тогда вот что. Возьми Милованова и выведи его на улицу.
– Но там холодно! Надо пальто взять…
– Не надо, – отрезала Белоярова. – Вам хватит двух минут. Давай-давай, выводи его. Мороз быстро приведет его в чувство. Еще не хватало, чтобы он плясал тут цыганочку с выходом. Отдай мне календарь и твою сумочку, я подержу.
Милованов покорно поплелся за Люсей, которая провела его мимо охранников в предбанник и вытолкнула на заснеженное крыльцо. На улице было жутко холодно, и от разгоряченного фотографа мгновенно повалил густой пар. Он растерянно огляделся по сторонам, потом издал длинный собачий вой, обхватил себя руками за плечи и гневно спросил:
– Ты что, Антипова, охренела? Живого человека – на мороз!
– Мне Белоярова приказала…
– А если бы она тебе приказала шишки грызть?!
– Какие шишки? – растерялась Люся.
– Прочь с дороги!
Милованов бросился к двери, мечтая попасть обратно, в благословенное тепло холла, но охранники его не пустили.
– Ваше