людей, а наоборот –
самые испорченные люди больше всего
тянуться к власти».
Сталин В.И.
Портреты. Четыре человека, которые стоят во главе всего хаоса, что приключился с нами. Никогда не видел их лица. Без понятия даже, как их зовут. Я всегда представлял, что все они жирные боровы, огромные, с отупевшим взглядом. А что еще я должен был думать о людях, у которых есть абсолютно все. Странно. Здесь же на меня смотрел вполне себе обычный мужчина средних лет, ничего необычного, кроме ухоженности, разумеется. Все портеры изображали членов высшего общества ровно по пояс. Внизу портрета золотая табличка с именем. Виноградов Алексей Геннадьевич. Что ж, Алексей Геннадьевич, неприятно познакомиться. Надеюсь, что пущу пулю вам в голову когда-нибудь. Дальше. На втором портрете была изображена пожилая женщина, одетая в розовый костюм. Со смешным чепчиком на голове. Интересно, чем бабуля заслужила такой высокий пост. У нее мозги уже набекрень по любому, в таком то возрасте. Воробьева Дарья Сергеевна. На третьем холсте на меня смотрел совершенно лысый мужчина, такой же, как и я сейчас, но с взглядом: «Че палишь? Пасть порву – моргала выколю». Уж простите за этот жаргон, но приличными словами тут не опишешь. Одним словом, авторитет в каком-нибудь «Черном Дельфине»*. Неприятный тип. И фамилия соответствующая. Акулов Валентин Дмитриевич. Под номером четыре парень. Очень молодой. Для поста правящего. Взгляд рассеянный, смотрящий куда-то вдаль. Но, судя по тому, как расправил плечи, самоуверенный, в этом сомнения не было. Демьянов Алексей Юрьевич. Закончив рассматривать портреты элиты, я увидел его.
По вертикали половина тела было вполне человеческим, но другая половина… Сплошной ожог. Как будто облили кислотой. Глазница была абсолютна пустая. Рот висел обвисшим куском плоти, казалось, сквозь такую кожу просвечивал свет. Мертвое. Но одетое в дорогой костюм. Что ж, я начинаю понемногу разбираться в сути дела. Все равно, что находится внутри конфеты, главное, чтобы она была завернута в красивый фантик.
–Лефонит Флатимилович, пайтемте.
Чувства были противоречивые. Несмотря на отвращение, во мне бушевала жалость. Я невольно отвел взгляд. А оно, казалось бы, даже не обратило внимания на мои внутренние истязания. Просто развернулся и стал уходить. Причем довольно быстро. Я почти бежал следом за ним, попутно осматривая все то, что не успел заметить, когда шел с Адой. Она сказала, что завтра начнутся мои тренировки. Но они же понимают, что работать я на них не буду. Так? Скорее всего. Значит, мне уготована другая роль в этом шоу уродцев.
Пока я раздумывал над этим вопросом, я умудрился врезаться в проходящего мимо нас человека. Неуклюже, чуть ли не сбив его с ног. В этом весь я, погружаясь в свои мысли, перестаю замечать все происходящее.
–Извините, – буркнул я.
–Филипп, кто это? – молодой человек обратился к моему провожатому – зомби.
–Нофенький, госшпадин.
Погодите-ка. Это же тот самый Демьянов с четвертого портрета. Да он же совсем еще пацан, чуть ли не в сыновья мне годится. На холсте