Наталья Корнилова

Вся жизнь – игра


Скачать книгу

волосы на затылке у босса, и по тому, как сверкнули его маленькие, но в высшей степени вырази́тельные глаза, я поняла, что юбилей без рукоприкладства не обойдется.

      Родион тоже недурно выпил, понятно. Вот оттого и горячится. Я схватила босса за руку и почти силой усадила обратно на диван:

      – Родион Потапыч! Ну честное слово! А вы, гражданин в одном ботинке, – повернулась я к седому, – идите прилягте, прошу вас.

      Вместо того чтобы последовать этому совету, гость в одном ботинке повел себя еще более вызывающе – он расхохотался и, перемежая свои слова иканием, пробормотал:

      – Как ты его назвала? Ро-ро…дион По-по…по-па…та-пыч? А, ну как же я сразу не…

      Босс стремительно вскочил и холодно выговорил:

      – Вот что, милейший. Вы вполне можете оказаться банкиром или генералом ФСБ, общий контингент гостей к тому располагает, но я не дам себя оскорблять! Ясно тебе?

      – Но… ты… эт-та… – начал было тот, но Родион тотчас же перебил его:

      – И знать не знаю, где твой ботинок! Сам, сам ищи, понятно тебе? Мария, пошли!

      Мы поднялись с дивана и тут же увидели, что в галерею входят Анна Ивановна и Елена, а с ними – еще трое мужчин. Над обнаженным плечом Елены мелькнуло сосредоточенное бледное лицо Маминова.

* * *

      Маловыразительные светлые глаза экс-банкира недоуменно окинули галерею. Чуть за ним следовал неизменный телохранитель-азиат. На некотором расстоянии от них катился еще один представитель сильного пола, но вполне веселый и жизнерадостный, на его лице лучилась белозубая улыбка, а глаза приветливо и маслено поблескивали. Это был Мавродитис.

      Елена и Анна Ивановна остановились у самых дверей, а дальше направились только Маминов и его телохранитель. Мавродитис задержался возле дам, что-то говорил им, весело и бурно жестикулируя, но принужденно улыбалась и согласно кивала только хозяйка дома, а ее дочь даже не потрудилась изобразить, что она слышит Телемаха Одиссеевича. Полные чувственные губы ее подрагивали, выдавая, что происходящее задело ее за живое.

      Только что именно – я пока не понимала. Неужели то, что их разговор стал хотя бы частично слышен другим? Да нет, вряд ли. Если бы они стремились к конфиденциальности, то устроились бы в одной из комнат загородного дома Климова. Мнение общества, я так понимаю, вообще мало волнует эту Елену. Нет, тут что-то другое.

      Иначе не явился бы сюда Маминов собственной персоной.

      Впрочем, все выяснилось в первую же минуту. В первой же фразе. Первым же словом экс-банкира.

      – Папа, – сказал он своим спокойным скрипучим голосом, и у Родиона запрыгали губы, а у меня дрогнули ресницы и широко раскрылись глаза, – я просил, чтобы ты вел себя прилично. Я же предупредил тебя: ради бога – без выходок.

      – Б-без динамитных шашек в торте, как говорится, и без пьяных п-попов на столах, – отозвался тот. – Это я все помню. И я все выполнил. А что я, собственно, такого сделал? Беседую со своим крестником, разбил ему очки, безобразничаю помаленьку – и все тут. Да, кстати, – он осмотрел всех тех, кому адресовались